Майдан: что осталось за кадром
Рано утром 20 февраля 2014 года киевская площадь Майдан Незалежности разделилась: одну половину заняла полиция, а другую — протестующие.
На протяжении двух месяцев все оставалось так. Но вскоре события достигли своей критической точки. К концу дня было убито 50 человек, значительная часть которых погибла от рук силовиков.
Вскоре после такого всплеска насилия пророссийский президент Украины Виктор Янукович сбежал из страны. Москва называет события двадцатого февраля государственным переворотом, мотивируя этим аннексию Крыма и поддержку сепаратистов в Восточной Украине.
Лидеры протестующих, некоторые из которых сейчас занимают ключевые посты в правительстве Украины, настаивают на том, что вся ответственность за убийства лежит на плечах сил безопасности, выполнявших приказы предыдущего правительства.
Однако год спустя появились новые свидетели. И начала вырисовываться совсем другая картина.
«Я стрелял не на поражение»
«Я целился по ногам, — говорит человек, которого мы будем называть Сергеем, он рассказывает мне о том, чем занимался в Киевской Консерватории, музыкальной академии на юго-западе площади. Да, я попадал им в руки или еще куда-то. Но я стрелял не на поражение».
Сергей говорит, что более месяца протестовал на Майдане, и что именно из-за его стрельбы по полиции на площади и крыше подземного торгового центра силовики были вынуждены отступить.
Перестрелка была и за два дня до этого. 19-го, в среду, было немного тише, но, как говорит Сергей, вечером с ним связался человек, который предложил два оружия: ружье 12 калибра и Сайгу, стреляющую высокоскоростными патронами.
По словам Сергея, он выбрал второе, после чего спрятал оружие в здании Почтамта, находящееся неподалеку от Консерватории. На тот момент оба здания были захвачены протестующими.
Полиция отступила с площади к улице, находящейся на северной стороне гостиницы Украина.
Протестующие подобрались еще ближе к полиции, после чего по ним открыли огонь отступающие силовики и снайперы с окрестных домов.
Было убито более 50 человек, это самое большое количество погибших за все время столкновений между полицией и протестующими на Майдане.
По словам Сергея, 20 февраля его отвели в Консерваторию, где он провел двадцать минут, прежде чем в 7:00 начать стрельбу по полиции, вместе со вторым стрелком. Его слова частично подтверждаются показаниями свидетелей.
Тем же утром Андрею Шевченко позвонил глава полиции Майдана. «Я беру трубку, а он мне оттуда “Андрей, кто-то по моим парням стреляет”, причем стреляли со стороны Консерватории».
Шевченко связался с Комендантом Майдана Андреем Парубием.
«Я выслал группу своих лучших людей в Консерваторию, чтобы они определили, стреляет ли кто-то оттуда», — ответил ему Парубий.
Тем временем Андрею Шевченко стали звонить люди, в голосах которых отчетливо улавливалась паника.
«Мне звонил офицер полиции и сообщал: “У меня тут трое погибло, пятеро ранено, еще один погиб”. Через какое-то время он сказал: “Я так больше не могу”. А потом: “Андрей, я не знаю, что будет дальше”. Тут я почувствовал, что впереди нас ждет что-то ужасное».
Андрей Парубий, сейчас занимающий пост спикера украинского парламента, говорит, что его люди в здании Консерватории никого не нашли.
Но фотограф, который тем же утром забрался в Консерваторию — примерно в восемь утра — сфотографировал нескольких вооруженных мужчин, однако не видел, чтобы они стреляли.
Показания Сергея также противоречат словам Парубия.
«Я только начал перезаряжаться. И тут один подбегает ко мне, ставит на меня ботинок и заявляет: “Все нормально, они просто хотят с тобой поговорить, пока что стрелять”».
Как говорит Сергей, он убежден, что люди, которые их нашли, состояли в службе безопасности Парубия, хотя их лиц он так и не разглядел. Его вывели из здания Консерватории, на машине отвезли за пределы Киева и отпустили домой.
К этому моменту трое полицейских погибли, и начались массовые убийства протестующих.
Официальное расследование киевских властей сконцентрировалось на том, что произошло впоследствии — как полиция отступала с площади. На видеозаписи хорошо видно, что, отходя, они стреляли по протестующим.
Арестовано было только три человека, все они — члены одного взвода полицейского спецназа. Из них только двое — офицеры низкого ранга — находятся в заключении. Командир взвода, Дмитрий Садовник, вышел под залог и был таков. Их обвиняли в убийстве 39 человек. Но было убито как минимум на несколько десятков больше протестующих — и трое полицейских.
Некоторых, скорее всего, убили снайперы, которые стреляли с высоких зданий, окружающих площадь.
Адвокаты жертв и источники в прокуратуре сообщили BBC о том, что, когда речь заходит о расследовании смертей, причиной которых были не действия полиции, все их попытки что-нибудь выяснить блокируются судами.
«Если вспомнить времена Януковича, то у нас был своего рода Бермудский треугольник: прокуратура, полиция и суды, — рассказывает Андрей Шевченко. — Все знали, что они работают вместе, что они покрывают друг друга, на этом коррупция в стране и базировалась. С тех пор ничего не изменилось».
Теории заговоров
На этой неделе с должности был снят главный прокурор Украины Виталий Ярема, который подвергался жесткой критике за то, как он проводил расследование.
Тем временем, начали появляться конспирологические теории.
«Я уверен в том, что двадцатого стреляли снайперы, прибывшие из России и выполнявшие российские приказы, — говорит Андрей Парубий. — Они хотели устроить на Майдане кровавую баню».
На Украине многие в это верят. А в России многие верят в противоположное — что резня на Майдане стала результатом действий Запада, который хотел вывести Украину из российской сферы влияния. Обе стороны предоставляют вполне убедительные доказательства.
Большая часть протестовавших на Майдане людей — это простые, невооруженные граждане, которые месяцами стояли на холоде для того, чтобы повлиять на свое коррумпированное правительство.
Насколько нам известно, все убитые двадцатого числа майдановцы были невооружены.
Лидеры Майдана всегда настаивали на том, что они всеми силами старались удержать людей от использования оружия.
«Мы знали, что в этом и была наша сила, и мы ослабели бы, если бы начали стрелять», — поясняет Андрей Шевченко.
Парубий заявляет, что несколько вооруженных майдановцев могли прийти на площадь, однако если это и произошло, то это была спонтанная и неорганизованная реакция на действия сил безопасности в дни перед двадцатым числом.
«Я слышал о том, что после стрельбы 18 февраля на Майдан пришли люди с охотничьими винтовками. Мне говорили, что некоторые из них — это родственники тех, кто был убит восемнадцатого числа. То есть я считаю, что да, возможно, на Майдане были люди с охотничьими винтовками. Когда снайперы начали убивать наших людей, одного за другим, те, у кого были винтовки, начали стрелять в ответ».
Сергей, опять же, рассказывает о диаметрально противоположном. По его словам, его завербовали как потенциального стрелка еще в конце января. Он говорил с человеком, о котором может сказать только, что тот был военным офицером в отставке. Сам Сергей тоже раньше служил в армии.
«Мы поболтали и он взял меня “под крыло”. Он что-то увидел во мне. В этом офицеры похожи на психологов, они видят кто на что способен. Мы с ним стали довольно близки».
Этот человек посоветовал Сергею не вступать в милитаристские группы активистов Майдана.
«Он сказал мне: “Твое время еще придет”».
Был ли он психологически подготовлен к тому, чтобы стрелять по людям?
«Не то чтобы мы сели и конкретно обговорили план. Но мы обсуждали его с глазу на глаз, и он готовил меня к этому».
Пока неясно, что за человек завербовал Сергея и принадлежал ли он к какой-либо из группировок Майдана.
На данный момент нам неизвестно многое, к примеру, кто же первым начал стрелять двадцатого февраля.
Что до конспирологических теорий, вполне возможно, что Сергеем манипулировали, что он был пешкой в большой игре. Однако он считает, что все было иначе. По его словам, он обыкновенный участник акции протеста, который взял в руки оружие для самообороны.
«Я не знаю, кто хотел бы взять и убить другого человека. Но такая была ситуация. Я не считаю себя героем. Наоборот: я плохо сплю, меня беспокоят плохие предчувствия. Я пытаюсь держать себя в руках. Но все равно постоянно на нервах. Мне нечем гордиться. Стрелять легко. Тяжело жить после этого. Но свою страну надо защищать».