«Помните слова командира — мы победители и потому победим»
МДП «Вперед, Варяг!»
Меня часто упрекают в том, что свои сводки, в которых я описываю происходящее на фронтах, я всегда заканчиваю фразой «мы победим, потому что мы победители!». Мол, пишешь о том, что украинские каратели стреляют, убивают, разрушают, плюют с высокой колокольни на все минские договоренности с большой колокольни, а армия ДНР как терпилы, придерживаясь сих договоренностей, не всегда в силах ответить. Про наступление мы вообще молчим, и – «мы победим, потому что мы победители».
Во-первых, я всегда говорю, что, как бы ситуация сейчас не складывалась, мы победим потому что мы победители, а победители проиграть не могут. Во-вторых, когда Кутузов оставил Москву многие тоже думали, что проиграли и многие его критиковали за отступление в Тарутино, но сей маневр оказался победным. Если бы Михайло Илларионович прислушивался к мнению окружающих, мы бы войну с «армией двунадесяти языков» не выиграли бы не в жисть. Но старый фельдмаршал знал русский народ — народ-победитель, победители могут только победить, как бы сегодня ни складывалась ситуация на фронте.
Расскажу, как появилась фраза, со временем ставшая крылатой. Так вот, это было обычное летнее утро 2014 года. Я находился тогда на суточном дежурстве, когда утром раньше обычного времени на выход выбежал мой командир — Леонид Баранов.
– Доброе утро, Лёнь, – поприветствовал я его, ибо отношения между нами были приятельские.
– Какое на *** оно доброе, – ответил мне Лёня. Резкость он позволял себе крайне редко, только в те моменты, когда сильно нервничал. – Укроп рвется в Донецк.
– Как? – спрашиваю я.
– Это как не рвется, только наоборот — ответил мне Лёня.
В этот момент приехали машины, и я дал команду грузиться своим ребятам. Колонной мы выехали за Лёней. Ехать долго не пришлось, ибо путь наш лежал на ж/д вокзал. К которому, в результате удачного наступления, прорывались украинские добровольческие части. Бой был где-то рядом. Приехав на ж/д вокзал, мы заметили что сюда уже «прилетает», народ скопился в подземных переходах, а в воздухе периодически зависает вертолет. Спускаемся в переход, множество испуганных лиц людей, которые ещё совсем недавно были пассажирами. Немой вопрос – «что будет теперь?».
Встречаем своих соратников по СК (Специальный комитет — структура которая позже стала основой для МГБ). Многие из них еще минут тридцать назад участвовали в бою, украинские добровольцы и армейцы выбили их с части, которую мы занимали в начале лета. В тот день, когда были взорваны склады оружия в воинской части на «Боссе», мы бойцы, СК ДНР, заняли воинскую часть на ул. Стратонавтов, это рядом с аэропортом. Склад ГСМ нашей части находился в полукилометре от аэропорта. Наши бойцы первыми попали под удар противника. Встречаю Барсика, ныне он начальник штаба в «Пятнашке», спрашиваю как обстановка? Говорит, что укроп полез настырно, по части сначала отработала арта, потом несколькими группами с поддержкой брони по всем правилам военной науки пошли. Он уходил одним из последних, потерь среди наших нет.
– Ясно, – отвечаю и тут же спрашиваю, – а где всё командование?
– На той стороне вокзала, там все, – отвечает «Барсик» и начинает перечислять, – «Захар», «Абхаз», «Монгол» и Лёня туда пошел…
Я удаляюсь в ту сторону, но не дохожу, ибо навстречу мне уже идет Лёня. Мы поднимаемся на улицу, и я предлагаю ему перекрыть движение транспорта по улице Артема, где-то в районе «Маяка», что сюда не доезжали, он соглашается. Я отправляю группу своих бойцов – «варягов» на перекрытие и регулировку движения по улице Артема. Второй шаг – это вывоз людей, ставших заложниками ситуации, которые скопились в подземных переходах донецкого ж/д вокзала. «Варяги», которые отправились на перекрытие дороги, начинают направлять к ж/д вокзалу добровольно мобилизованных водителей автобусов и «маршруток», чтобы они эвакуировали мирных с вокзала.
Начинается эвакуация. Объявляем, что первыми на погрузку – старики, женщины и дети. Куда там. Сбивая всех на своем пути, к автобусам несутся мужики. После разъяснительной работы и обещания массовых расстрелов лиц мужского пола, порядок восстановлен. Первыми грузятся, как и должно быть, старики и женщины с детьми. Как раз в этот момент меня тормозит мой собрат из Крыма – «Чайка», он бегает с камерой и снимает всё происходящее (отряде СпН «Евпатий Коловрат» который тоже входил в СК ДНР, «Чайка был кем-то вроде штатного кинооператора) и шутливо спрашивает меня, что я чувствую в этот момент, я выдаю некую браваду, которую и заканчиваю фразой «мы победим, потому что мы победители». Тогда это звучало ещё более абсурдно, чем сейчас. Представляете себе – на некоторых участках донецкого фронта противник находится в шести-семи километрах от здания правительства ДНР, идут ожесточенные бои на шахтерском направлении, граница закрыта, ДНР практически сузилась до размеров города-государства, и я тут выдаю, что мы обязательно победим. Тогда это было сродни чего-то вроде знаменитого тертуллиановского «Credo quia absurdum».
Но вернемся к происходившему в этот день. В этот момент мне на глаза попадается девушка. Несмотря на обстрел, она продолжает спокойно ходить и общаться по телефону. Заподозрив неладное, я указываю на ее Лёне. Он приказывает её обыскать. Вытряхиваем её сумки, которые оказываются забиты всякой ерундой, макулатурой и просто обрывками бумагами. Она падает на колени, начинает плакать, собирать эти бумажки.
– Оставьте ее, она ***нутая, — говорит Лёня и мы уходим.
Но тут меня начинают терзать сомнения, что-то не то с ней. И тут до меня доходит – несмотря на загар, у неё ноги, как будто она ходила в берцах. Поворачиваюсь и не нахожу её, хотя она и была только что здесь. Бросаюсь её искать, но найти её мне удается не сразу. Спустя минут двадцать. Все её видят, «вот только она была здесь» и её уже нет. Причем я хочу сказать, что выглядела она довольно заметно: короткая юбка, яркая маечка, золотистый загар, простриженная блондинка с приятной глазу фигурой. Нахожу её спустя минут двадцать, хотя ощущение времени в экстремальных условиях сбивается, и точно сказать не могу. Тем более спустя год. Задерживаю. «Варяги» увозят её в здание бывшего СБУ, в контрразведку. Их парафия, пусть разбираются. Отправляюсь на западный автовокзал прояснить ситуацию, как обстановка там.
А там полным ходом идет бой, и украинские добровольцы, прорвав позиции «Востока» обманом (они нацепили георгиевские ленточки и, сняв шевроны, заходили, выдавая себя за часть которая якобы выходила из разведывательно-деверсионного рейда), рубились не на жизнь а насмерть с подоспевшими на помощь своим собратьям «востоковцами». Я возвращаюсь несколько назад и выскакиваю туда, где моей роте предстоит стоять спустя почти год, да практически на те же самые позиции, которые мы займем в марте сего года. Попав под огонь наступающего противника, я пережил то, что некоторые люди называют озарением. Вдалеке, на одном из искусственных холмов, я увидел бунчук, знамя кочевников. Видение было мимолетным, но, тем не менее, оно было. Можно списать это на горячку боя, либо еще на что-то. Может и действительно показалось.
На секунду (а может и на долю секунды, а может и на минуту? Кто знает…) наступила оглушающая тишина, всё застыло, и я увидел его. Это было довольно высокое копье, на нем было несколько разноцветных конских грив и навершие из золота. В следующий миг раздался взрыв и меня накрыло взрывной волной. Я оглох, но отойдя, мы помчались назад в город к ж/д вокзалу. В голове гудело, звенело, я плохо слышал, и вообще голова раскалывалась, но мы возвращались назад, к своим ребятам. По нашему возвращению, к привокзальной площади подтянулись на БМДшке «славянцы», совершенно не ориентирующиеся в Донецке. Кое-как мы объяснили им ситуацию и расклад сил, они поняли и унеслись. А я помчался эвакуировать жителей прилегающих к ж/д кварталов Донецка, во дворах которых рвались снаряды.
К вечеру противник был выбит из Донецка, а спустя примерно месяц мы начали победное контрнаступление, которое смог остановить лишь «Минск-1»…