В последние дни распространяется информация о том, что Россия договорилась о координации своих действий в рамках противодействия ИГИЛ с Сирией, Ираком и Ираном, а также отдельно – с Израилем. И хотя эти сведения пока выглядят противоречиво, есть повод разобраться, как именно Россия усиливает свое влияние на Ближнем Востоке.
В минувшую пятницу американские СМИ со ссылкой на данные разведслужб сообщили, что Россия, Сирия и Иран организовали на территории Ирака (разумеется, с его согласия) координационный центр по борьбе с ИГИЛ. В тот же день пресс-секретарь Владимира Путина Дмитрий Песков и российское посольство в Ираке опровергли эту информацию. Однако они не утверждали, что каких-либо планов или даже конкретных договоренностей на этот счет вообще не существует. Кроме того, анонимные источники заявили российским новостным агентствам, что на данный момент имеется некая структура по обмену информацией, на основе которой в Багдаде (или где-то еще) может появиться полноценный штаб для совместного планирования и координации боевых действий.
А неделю назад с визитом в России побывал премьер-министр Израиля Беньямин Нетаньяху – причем не один, а с верхушкой Генштаба и разведки. Ключевой темой переговоров, которые готовились в срочном порядке, стало недопущение в будущем прямого столкновения армий Израиля и России в Сирии – с учетом того, что враждебная Израилю исламская группировка «Хезболла» сражается на стороне правительственных сил Башара Асада против «Исламского государства» (организация запрещена в РФ по решению Верховного суда). После этого также появились сведения о двусторонних договоренностях по поводу координации действий авиации и флота.
Федеральное агентство новостей обратилось с просьбой прокомментировать эту ситуацию к ведущему научному сотруднику Центра партнерства цивилизаций МГИМО, крупному востоковеду-арабисту Юрию Зинину.
– Юрий Николаевич, недавно появилась информация о создании координационного центра РФ, Сирии, Ирана и Ирака в Багдаде, Кремль ее опроверг. Однако какая-то активность все же есть: дыма без огня обычно не бывает. Что вы думаете по этому поводу?
– Я этой новостью тоже заинтересовался, но там уже появилась информация, что такой центр все-таки запланирован и должен появиться. Это, в частности, подтвердил премьер Ирака Хайдер Аль-Абади. Он выступал буквально вчера или позавчера – я на арабском смотрел – и сказал, что такая структура поможет объединить усилия в борьбе против «Исламского государства». Его поддержали многие депутаты иракского парламента, губернаторы некоторых провинций, которые ведут борьбу. Пресса тоже высказалась позитивно. Они все связывают с таким центром определенные надежды. Причем этот центр же четырехсторонний – поэтому это касается борьбы с террористами не только на территории Ирака, но и на территории Сирии.
– Информация об этой структуре была опубликована в американских СМИ, причем они продолжают писать на эту тему. К примеру, вчера вышла статья в New York Times, в которой говорится, что для США создание подобного центра стало сюрпризом. Как могут США отреагировать на это, учитывая, что Ирак – вроде как американская «вотчина»?
– Ирак все-таки суверенное государство, хотя, конечно, понятно, что у него особые отношения с Соединенными Штатами в силу войны, а потом оккупации. С другой стороны, у Ирака вполне развиты отношения с Ираном, и иранцы, в общем-то, не скрывают, что они борются против ИГИЛ и поддерживают в этом Ирак. И военным, и политическим путем. И ополчение, которое воюет с террористами, составлено в основном из населения шиитских районов, в которых влияние Ирана в духовном плане довольно значительно. (Иран – единственное полностью шиитское государство в исламском мире. В Ираке позиции шиитов также сильны, к этому течению принадлежит и премьер-министр. Что касается «Исламского государства», его религия ближе к суннитам, которые традиционно конфликтуют с шиитами. – Прим. ФАН).
Так что фактически получается так, что иракская армия, вооруженная в том числе американским оружием и с американскими советниками, вместе с шиитами, поддерживаемыми Ираном, воюет в данном случае против общего врага (Иран, как известно, крайне недружелюбно настроен к США и его союзнику Израилю – Прим. ФАН). Вот такая ситуация складывается.
Сейчас, когда речь идет об инициативе создания коалиции по борьбе с ИГИЛ, наша страна выступает за широкую коалицию. А американцы создали свою под собственной эгидой, сказали, что там 60 стран участвуют – и бомбят. А наши хотят создать коалицию с участием законного правительства Дамаска и, кстати, с участием Ирана. Иран тоже относится к этой российской идее позитивно. Так что тут очень сложный клубок противоречий, когда все заявляют о борьбе с «Исламским государством» как источником заразы, но если каждый будет бороться со своей стороны, это будет продолжаться очень долго.
– С арабскими странами, а также с Россией и США более-менее понятно. А как может ко всему отнестись ключевой региональный игрок – Израиль? На эту тему как раз Нетаньяху недавно общался с Путиным в Москве.
– Израиль, конечно, заинтересован в борьбе с исламским терроризмом. С другой стороны, израильтяне боятся Ирана и его ядерной программы. Правда, переговоры сейчас закончились, и иранское досье в этом плане считается закрытым. Есть договоренность, что Иран будет под контролем доказывать, что он не производит ядерного оружия, но Израиль не верит Ирану, он критиковал переговоры, которые вела «шестерка». США на правах старшего партнера, конечно, успокаивают Израиль, но у последних есть какие-то свои опасения и тревоги.
И как раз когда на днях к нам приезжал израильский премьер, он открыто говорил, что Россия начала усиливать военный потенциал Сирии. И он боится, как бы это оружие не попало в руки разного рода исламских организаций, которых Израиль боится. В том числе – «Хезболлы». А «Хезболла» из соседнего Ливана воюет на стороне Дамаска против ИГИЛ. Насколько обоснованно это беспокойство, трудно сказать. Но, в любом случае, организовать какую-то коалицию вместе с Израилем нереально.