Труд, Май и Дима Семицветов
Пятьдесят лет назад на экраны советской страны вышел фильм, которому предстояло стать одним из любимейших, – «Берегись автомобиля». В нем малоприятный молодой человек в исполнении Андрея Миронова восклицает: «Почему я, человек с высшим образованием, должен таиться, приспосабливаться, выкручиваться? Почему я не могу жить свободно, открыто?»
«В этих очередях, высматривая, много ли осталось того, что «дают», мы проглядели развал страны»
Дополнительной причиной расстройства могло быть то, что за пять лет до этого, 4 мая 1961 года, был издан указ об усилении борьбы с тунеядством.
Спустя четверть века Советский Союз завершал свое существование в попытке ответить на вопрос Димы Семицветова, который в осовремененном виде звучал так: «почему я не могу свободно потреблять, если я хочу потреблять?».
Свобода потреблять стала дозволенной бывшим советским гражданам свободой. Конституция, писанная апологетами свободного рынка, стала фетишем. Сравните, впрочем, с семицветовским: «Этот тип (Деточкин – Т.Ш.) замахнулся на самое святое, что у нас есть! На Конституцию. В ней записано: каждый человек имеет право на личную собственность». Дело не столько в содержании главного документа страны, сколько в том, какие условия в действительности созданы для его реализации.
Дима Семицветов получал «нетрудовые доходы» – и вопрос этот в новом государстве был решен очень просто: спектр допустимых доходов был радикально расширен. Теперь Дима мог наконец-то перестать таиться. С его точки зрения, одного этого преимущества было совершенно достаточно, чтобы развалить громадную страну, вывести войска из Восточной Европы, подписать Беловежские соглашения…
Страшнее же всего было то, что масса людей, искренне сочувствовавших Юрию Деточкину, на деле молчаливо выступила на стороне Димы Семицветова. Нормально потреблять хотелось многим.
…Я вспоминаю далекий 88-й год, когда в хозяйственный магазин в нашем маленьком городке завезли хрусталь. Дикая, чудовищная давка. Люди лезли с детьми: хрусталь «давали» что-то по две вазочки в одни руки. Я помню тогда же огромную, трехчасовую очередь за зонтами – их вообще «давали» по одной штуке.
Это ощущение, когда тебе – за твои деньги, за твои же трудовые доходы – «дают»… было унизительно. В этих очередях, высматривая, много ли осталось того, что «дают», мы проглядели развал страны.
И людей нельзя за это осуждать. Огорчаться можно (да и как не огорчаться), но осуждать… самое главное, что это бессмысленно. От человека нельзя ждать постоянного самоотречения. Даже на войне нельзя – можно лишь, во-первых, приказать, а во-вторых, тот, кто приказывает, может подать пример. И первое без второго работает плохо.
В этом смысл всех политических выступлений: дать понять, что лидер разделяет заботы людей своей страны. В наше время это имеет вот такой вид:
«В. Кораблева: Все в России начали экономить. На чем стали экономить лично Вы?
В. Путин: На времени, это самое дорогое, что у нас есть…
В. Кораблева: … какими лекарствами лечат президента, импортными или отечественными?
В. Путин: Я стараюсь до этого не доводить, я стараюсь спортом заниматься, вести здоровый образ жизни.
В. Кораблева: А все-таки, если приходится?
В. Путин: Если приходится, простуды бывают, я стараюсь делать что-то вроде прививок своевременно, перед гриппозным периодом.
В. Кораблева: А если все равно зацепило?
В. Путин: То, что дают, то и принимаю. А там наверняка есть и отечественные, и импортные, там набор, но они самые простые. Я думаю, что как раз из дешевого сегмента».
Смысл понятен: президент – такой же простой человек, как вы, дорогие российские граждане. Потому он и гарант Конституции, любимого документа Димы Семицветова и Егора Гайдара.
Беда в том, что граждане могут усомниться, что зарплаты высших чиновников чисто физически позволяют им жить жизнью простого гражданина Российской Федерации. Премьер Медведев со своими 8 млн 768 тысячами в год практически бессребреник; но первый вице-премьер Шувалов стоит аж 97 млн 243 тысячи, эксперт по социальной политике Ольга Юрьевна Голодец – 23 млн 167 тысяч.
А полномочный представитель президента на Дальнем Востоке Трутнев с доходом в 153 млн рублей просится в герои произведений Салтыкова-Щедрина, даже фамилию можно не менять.
Однако, если вы зададите подобный вопрос гаранту Конституции, он, вероятно, ответит то, что уже говорил: профессионалы столько стоят.
Что же делать? Назад в СССР? Долой «потреблядство»?
Это неверно. Кто проповедует «бескорыстие русского человека», «нестяжательство русского человека», «духовность русского человека» (очень часто в таких формулах называется именно русский человек, мало кому придет в голову говорить о бескорыстии грузин, например), тот, даже действуя из лучших побуждений, оказывает нам медвежью услугу.
Русский человек, как уже показали события четвертьвековой давности, не готов отказаться от потребления ради некой духовности, якобы имманентно ему присущей. Не готов, но самое главное – не обязан.
Возьмем для примера социум, по эффективности устройства приближающийся к идеальному: трудовую колонию для подростков с асоциальными наклонностями, которую создал А.С. Макаренко. Здесь труд – средство терапии и воспитания. Он пронизывает все жизненное устройство. Он даже иногда праздник (как «День первого снопа» и т.д.). Но он – не самоцель.
Как только в колонии появляются деньги, Макаренко просит посещающего колонию парикмахера делать ребятам, по их желанию, модные стрижки. Это стоит дороже. Это излишество. Для того чтобы усердно трудиться, хватило бы стричь всех буквально под одну гребенку. Но это было бы… скучно.
Впоследствии детская трудовая коммуна имени Дзержинского, которой руководил Макаренко, начинает производить фотоаппараты, и главная цель – чтобы у ребят к моменту выпуска были свои деньги.
Труд, производящий некую ценность, которую «не дают» употребить на свободно выбранное (в том числе излишества, выбор – уже сам по себе излишество), приносит радость лишь немногим, лишь сознательно сделавшим такой выбор подвижникам.
Требовать этого от целого народа – иногда безответственно, а не подкрепляя собственным примером – гадко. Разумеется, Дима Семицветов – мошенник, использующий в корыстных целях служебное положение. Но в СССР у желающих свободно потреблять было лишь два законных основания: стать, условно говоря, «академиком» – или двигаться по партийной линии.
И поскольку первое дано далеко не всем, алчущие устремились по второму пути. В итоге власть воспроизводила не «духовных лидеров» – она воспроизводила наиболее успешных потребителей, которые воспроизводили наиболее комфортную для себя среду, в чем и преуспели в 90-е.
В книге Светланы Алексиевич «Время сэконд-хенд» многие вспоминающие излет СССР задаются горьким вопросом: как же так, мы вчера были такие духовные, мы читали наизусть Пастернака – а сегодня превратились в жадных торгашей! И порой холодные люди, в том числе иностранцы, колют нам глаза: недорого же стоила ваша духовность!
Но на самом деле противоречия в этом нет. Нет противоречия в том, чтобы читать Пастернака и хотеть дачу и автомобиль. У Пастернака тоже были дача и автомобиль.
Единственная сложность кроется в разграничении понятий «трудовые доходы» и «нетрудовые доходы». Когда оно отдано на откуп неподотчетной народу группе людей, чьи доходы непонятны, – только тогда нормальное потребление превращается в паразитического монстра, способного изнутри загрызть сверхдержаву.
Важная тема поднята Татьяной Шабаевой – как стремление к потреблению развалило большую страну, дополняет Эдуард Биров. И Дима Семицветов как тип постсоветского человека, который ради свободного потребления пожертвовал империей. Но не просто пожертвовал, а предал свою родину. Предал кому? Другой империи, в которой наоборот потребительство и частная собственность является основой. Она называется демократией, цивилизацией – как угодно, но ее суть в экспансии собственничества, в победе сиюминутной выгоды над самопожертвованием, материи над духом.
При этом в статье чувствуется какая-то раздвоенность отношения к этому. С одной стороны, говорится, что в нормальном потреблении нет ничего страшного, и в самом позднем СССР большинство людей раздражало невозможность купить хорошую вещь без давки – важно только отделить трудовые доходы от нетрудовых. А с другой – Татьяна называет Путина чуть ли не гарантом потребления Димы Семицветова, что, по-моему, поверхностная колкость.
Нормальное потребление действительно должно быть доступно большинству – это одна из потребностей человека как смертного и падкого на физиологические излишества существа. Однако принципиально важны степень потребления и его значимость в ценностной системе общества. Светлые идеалы, великие цели, духовное развитие должны быть выше жвачки, джинсов и “хочу потусить”. И если наступает момент, когда надо выбирать между одним и другим, человек, общество, страна, государство должны жертвовать именно потреблением. Начиная с частного решения не купить лишнего ширпотреба ради важной книги и завершая готовностью выдерживать санкции международного жандарма ради сохранения суверенитета.
И Россия сейчас как раз проходит испытание, совершая такой выбор.
Скажут, что в “империи добра” такой дилеммы не бывает: там и потребление колоссальное, и самая развитая держава с крупнейшей армией. Но в том-то и дело, что благодаря той самой армии и финансовому доминированию (монополизм доллара) эта держава выкачивает ресурсы из остального мира и тем самым способна обеспечить и сверхпотребление элиты, и комфортную жизнь миллионам граждан, и Голливуд, и Седьмой флот, и многое другое. Потребительский рай, дольче вита – самое главное их идеологическое оружие, которым удалось покорить большую часть человечества – на самом деле не доступны этому человечеству из-за несправедливого контроля над ресурсами. И никогда не будут доступны – это иллюзия, миф, ложь.
Современное российское руководство вроде бы не ставит сверхцелей и не призывает граждан к победе какого-то “изма” – и это создает ощущение тотальной победы мещанства. Однако сама жизнь, развитие ситуации в мире, агрессивное принуждение русских со стороны мирового жандарма вернуться в “стойло цивилизованных” создает для России тот самый выбор между чечевичной похлебкой и идеалами. Отсюда и истеричное возмущение “избранного меньшинства”, которое вдруг потеряло идиллию с Западом, и консолидация большинства народа, в котором возвращение к такому выбору возродило то самое ощущение поиска правды и защиты родины.
Однако это сплочение необходимо все же поддерживать – как формулировкой тех самых сверхцелей (только без “измов”, а более понятными словами), так и примером со стороны власти и элиты. Сам Верховный неоднократно демонстрировал приоритет национальных интересов, высмеивая попытки Запада найти его миллиарды. Любопытно, что и те русские, кто купился на потреблядство, тем не менее не получают от него полного удовлетворения и счастья.
Те самые Димы Семицветовы, получив за 25 лет все возможности потреблять и не выкручиваться, пришли к глубочайшему чувству неудовлетворения. К ощущению отсутствия чего-то важного, внутренней пустоты.
И в этом-то и есть наш шанс.
Единственный путь для русских на грешной земле – это строить и защищать тот кусочек ее (одну седьмую или одну пятую планеты), в котором при всех пороках современной цивилизации на первом должны быть праведность, справедливость и поиск истины.