За последние полтора года бегство иностранных капиталов из России стало любимой темой на экономических форумах и в выступлениях политиков. Только за первую неделю этого года из фондов, инвестирующих в российские акции, утекло 67,4 млн долларов, во вторую — еще 56 млн. Всего за последние 12 месяцев таким путем из страны вывели 1,9 млрд долларов, если верить обзору Sberbank Investment Research.
А недавно вслед за деньгами начали уходить и сами иностранные инвестфонды, причем из числа наиболее богатых и влиятельных на международном финансовом пространстве. Кое-кто назвал это актом эскалации антироссийских санкций с целью еще больше дестабилизировать экономику нашей страны. Другие уверены, что масштабы трагедии сильно преувеличены. Чтобы разобраться, где правда, достаточно ответить на три простых вопроса: кто ушел, почему и чем они отметились в российской и мировой истории?
Кто и почему
Примерно за неделю до того, как в СМИ появились первые сообщения об уходе крупнейших зарубежных инвесторов, совет директоров Templeton Russia and East European Fund (TREEF) принял единогласное решение о ликвидации и роспуске фонда. Существует также информация об аналогичных намерениях таких грандов, как Capital International и BNP Paribas. В эту компанию затесался даже Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР), который заявил о свертывании своей деятельности в нашей стране.
Но что же у нас произошло такого, что в бега решил податься даже TREEF, прекрасно себя ощущавший и в лихие 90-е?
В официальном сообщении компании Franklin Templeton говорится, что причинами ухода стали снижение размера активов фонда и падение интереса инвесторов к российскому рынку. Первое похоже на правду: из-за санкций, растущих рисков, нестабильности рубля, плохих кредитных рейтингов российских эмитентов и общего падения стоимости бумаг объем активов TREEF за девять месяцев сократился на 17,52 млн долларов (или 23%) и на 30 июня 2015 года составил 57,95 млн долларов. В результате за тот же период стоимость бумаг самого фонда на Нью-Йоркской бирже упала почти на треть. О подобной ситуации говорят и в штаб-квартирах других уходящих инвесткомпаний.
А вот второе объяснение — про падение интереса к России — вызывает некоторые сомнения. К примеру, агентство Bloomberg назвало Россию лучшей из стран БРИКС для инвестиций в 2015 году, а Sberbank Investment Research сообщает, что, несмотря на значительный отток капитала, общий баланс входящих и уходящих инвестиций остается положительным. В первом полугодии 2015 года иностранных инвестиций в Россию пришло на 326,7 млн долларов больше, чем было выведено за этот период.
Наконец, крайне удивительно, что в компании уходящих частников — которых с натяжкой, но можно как-то понять — оказался ЕБРР, цель которого как раз и состоит в том, чтобы помогать развитию стран Восточной Европы в трудные для них периоды. Его закрытие уже нельзя оправдать растущими инвестиционными рисками.
Впрочем, мы еще поговорим о том, что связывает ЕБРР с частными фондами. А сейчас обратим внимание на одну, на первый взгляд, небольшую оговорочку, проскочившую в заявлениях Franklin Templeton. Оказывается, управляющие TREEF не исключают, что при ужесточении санкций им придется заморозить свои вложения в российские ценные бумаги, а это чревато ответной реакцией правительства РФ в виде ареста активов фонда. Вот это уже больше похоже на правду. Мало кому понравится перспектива остаться без денег.
20 лет не знали бед
Однако многое все равно остается неясным. В 1995-м мастодонт финансового мира Марк Мобиус основал TREEF именно для инвестирования в рынки России и стран Восточной Европы. На тот момент Мобиус уже был живой легендой: в долларовом исчислении капиталы под его управлением увеличились со 100 млн в 1987-м до 5 млрд уже к 1992-му. Чем он занимался все эти 20 лет в России? Инвестировал. В частности, под его руководством фонд вложился в Сбербанк (имел долю в 7%), «Глобалтранс», «Яндекс», «Газпром», «Норильский никель» (3,6%), Qiwi, «Аэрофлот», Mail.Ru Group, «Магнит» (4,1%), «ЛУКОЙЛ», «Башнефть» (4,4%), Dixy Group (4,2%) и «Фосагро» (3,5%), «Верофарм», группу «Черкизово», а также Efes и «Амтел».
Другие уходящие фонды отметились не менее значительными успехами: например, Capital International Inc еще в первом полугодии 2014-го имел доли в Сбере (2%), ОАО «МТС», «Яндексе» (на 370 млн долларов), «Магните» (на 532 млн долларов) и Mail.Ru (на 485 млн долларов). По некоторым данным, он вложил в Россию свыше 3,2 млрд долларов (невольно задумаешься: а сколько же он на России заработал?).
СПРАВКА: Capital International Inc — дочернее предприятие основанного в 1931 году американского фонда Capital International Global Emerging Markets Private Equity Fund с капиталом 600 млн долларов и общим объемом управления 1,1 трлн долларов).
В общем, 20 лет все шло хорошо. Даже в кризисном 2008-м Марк Мобиус заявлял в интервью, что страны БРИКС «еще рано списывать со счетов, это четыре очень большие экономики, включая две страны, в которых живет 20% мирового населения». А тут вдруг эти большие экономики перестали быть интересными для инвесторов — и всего лишь потому, что доходность упала на какие-то там пару-тройку лет. Что такое несколько лет в масштабе почти 70-летней истории Franklin Templton?
Понять, где на самом деле зарыта собака, можно, посмотрев на источники доходов указанных фондов и способы получения прибыли. Бизнесом этих инвесторов — которых, надо признать, с большой натяжкой можно назвать этим словом — является скупка акций компаний, желательно крупных и еще более желательно максимально недооцененных. А дальше — достаточно знать чуть больше, чем все остальные, и успех обеспечен. Термин «инвестиции» в данном случае не более чем финансовый эвфемизм, который применяют для маскировки банальных спекуляций. Скажем, мы знаем, что какой-нибудь верфи, не особо котирующейся на рынке, вскоре может поступить большой и серьезный заказ. Покупаем ее акции, пока они дешевы, заказ поступает — бумаги дорожают. Продаем их. Профит. Фонды потому и пришли в Россию в 90-е, что это было время сумасшедших возможностей, ведь недооцененной являлась целая страна. И 20 лет они на этом прекрасно зарабатывали.
Теперь это время закончилось. Во всех смыслах. Правительство грозится ускоренными темпами понижать инфляцию — а это один из главных инструментов заработка в системе «ссудного процента». Западные санкции остановили процесс заливания российской экономики дутыми иностранными деньгами, тем самым затормозив рост стоимости акций, не подкрепленный ростом в реальном секторе. А если цена бумаг не растет — и, главное, не начнет расти в короткий отрезок времени, — то инвесторам они становятся неинтересны. Ведь срывать быстрые барыши не на чем. Приходит пора «фиксировать прибыль», то есть продавать все и прятать деньги.
Кому война, а кому распродажа
Известному во всем мире инвестору Уоррену Баффету приписывают следующее высказывание: акции надо покупать тогда, когда кровь льется на улицах, даже если это твоя собственная кровь. Несмотря на всю циничность, оно наиболее точно отражает суть работы подобных фондов. Все, о чем речь пойдет дальше, конечно же, может быть чистым совпадением, однако больше одного совпадения — это уже, как известно, тенденция.
Весной 2013 года ничто на Украине не предвещало беды. Страна собиралась ассоциироваться с ЕС, и все говорящие головы в телевизоре расписывали радужные экономические перспективы. Тем временем Franklin Templeton Investments (FTI) уже в марте начинает скупать долговые обязательства страны. К августу FTI вложил в них 350,83 млн долларов. Причем приобретались они преимущественно на вторичном рынке, то есть со скидкой; на тот момент она не превышала 10–12% от номинала. Продавали эти бумаги все, кто хорошо понимал, чем закончится эта евроассоциация для украинской экономики. Достаточно было прочитать текст договора, опубликованный на сайте Еврокомиссии, и все сразу становилось ясно.
Почему же украинские облигации так заинтересовали FTI? Вряд ли из соображений альтруизма — подобные структуры всегда стремятся к прибыли. Всегда. Поэтому войны и катаклизмы не повод тратить на кого-то деньги, а лишь шикарная возможность их заработать. Грянул февраль 2014-го: Майдан, смена власти, затем гражданская война в Донбассе, оперативно-тактические ракеты ВСУ бьют по украинским же городам, экономика стагнирует… а FTI продолжает выкупать дешевеющие украинские долги, доводя сумму своих вложений в эти бумаги до 7 млрд долларов.
А дальше математика очень проста. Весной-летом 2013-го украинские долги стоили 90% от номинала, а после госпереворота они упали до 78%. Де факто это означает, что покупателю облигации доставались за гораздо меньшую сумму, чем де-юре должна выплатить по этим обязательствам Украина. Разница между изначальной ценой и ценой со скидкой — это чистая прибыль перекупщика. А ведь за сам долг тоже надо платить — так же, как и за кредит в банке. Только, в отличие от кредита, у облигаций нет фиксированной процентной ставки, неизменной на протяжении всего срока выплат. Размер ставки по облигациям может меняться каждодневно, в зависимости от настроений на рынке и кредитоспособности должника. А Украина в этом плане выглядела все менее и менее убедительно. К июню ставка по украинским бумагам поднялась до 23,17% годовых, а к ноябрю доходность некоторых бондов составляла уже 34–42%.
В 2014 году, несмотря на все экономические и политические сложности и наверняка дорогой ценой, Украина выплатила по своим обязательствам 11,15 млрд долларов — то есть всего лишь 5,5% от совокупного долга. При этом надо понимать, что значительная часть упомянутой суммы пошла на выплату процентов по облигациям, а так называемый выкуп обязательств (то есть полное покрытие долга заемщиком) еще впереди. По прогнозам украинского Минфина, в ближайшие 3,5 года стране придется погасить больше половины своих обязательств (52,2%), причем пиковые выплаты придутся на 2015–2017 годы.
Если учесть, что на май 2014-го FTI принадлежало 43% украинского внешнего долга, можно представить, сколько фонд получил и сколько еще получит в будущем. И нет никаких сомнений, что он вытрясет из Украины все причитающееся до последней копейки. Когда Украина попыталась было упросить кредиторов долги реструктуризировать (то есть частично списать), Franklin Templeton не только категорически отказался даже обсуждать подобную возможность, но и нанял международную компанию Blackstone, чтобы «консультировать» группу кредиторов во время переговоров с Киевом. Проще говоря, задачей компании было не допустить, чтобы Украина смогла договориться с другими, более сговорчивыми кредиторами за спиной у FTI. Кстати, эта же Blackstone представляла кредиторов Греции в 2012-м. Так что шансов не заплатить у Украины нет.
Спасибо вашему дому…
Словом, если принимать во внимание украинские события, причины падения интересов FTI к России становятся вполне очевидными. Это не мы стали менее доходны из-за санкций, а Украина стала настолько лакомым куском, что кормиться от нее одной можно долгие годы. Пока Украина будет существовать (а США очень стараются растянуть срок ее жизни по максимуму), она продолжит выплачивать проценты по долгу, а когда сроки погашения каких-то бондов будут истекать — инвесторы еще и получат разницу между ценой их покупки и номиналом. Для FTI это означает дополнительный доход не менее чем в 18–20%. Подчеркиваю, дополнительный, то есть помимо того, что кредиторы получают в виде процентов сейчас. На этом фоне суммы, которые можно выжимать из России, выглядят просто смешно. Да и ведет себя наша страна совсем не по-джентльменски. Порядок у себя в экономике наводит. Грозит потенциальным «захватом активов» в качестве ответа на европейские и американские санкционные выкрутасы. А еще есть подозрение, что за закрытыми дверями властных кабинетов господам инвесторам могли очень прозрачно намекнуть: мол, пора и честь знать. «Честной организации» в таких условиях работать ну никак невозможно!
Как бы там ни было, уход таких «инвесторов» из страны никак нельзя расценивать как горе. Счастливого пути, и просьба не возвращаться.