Олег Сиенко: “Армата” ручной работы в три раза дешевле “Абрамса”

В.В Путин осматривает образцы новейшей техники – модернизированный Т-90С, созданные на платформе «Армата» танк и БМП.
Источник: www.redstar.ru

Генеральный директор “Уралвагонзавода” Олег Сиенко рассказал в интервью РИА Новости о главных задачах и проблемах машиностроителей страны и о ставшей знаменитой платформе “Армата”.

Новейшие российские танки “Армата”, впервые продемонстрированные на параде Победы 9 мая 2015 года, произвели небывалый фурор в нашей стране и в мире. Иностранные эксперты и журналисты сразу заявили, что русские вырвались далеко вперед в области танкостроения и теперь задача номер один для них — догнать, а по возможности и перегнать Россию.

Действительно, если в области боевой авиации пальму первенства в мире прочно удерживают США, которые первыми создали истребитель пятого поколения F-22, а затем и F-35, то в области танкостроения Россия стала законодателем моды в XXI веке с Т-14 “Армата”.

Заслуга в этом принадлежит конструкторам и рабочим концерна “Уралвагонзавод” (УВЗ), которые создали это бронетанковое чудо.

Накануне съезда Союза машиностроителей России руководитель профильной редакции МИА “Россия сегодня” Сергей Сафронов встретился с генеральным директором “Уралвагонзавода” Олегом Сиенко, который рассказал о главных задачах и проблемах машиностроителей страны и, конечно, о ставшей уже знаменитой платформе “Армата”.

— Олег Викторович, начнем со съезда машиностроителей. Какие главные задачи ставит для себя сегодня Союз?

— Сегодня мы находимся в непростом периоде времени, и деятельность Союза машиностроителей России крайне востребована и эффективна. Работа проделана, конечно, большая, в том числе на законодательном уровне. В парламент было внесено более 120 законодательных инициатив, 73 из которых воплотились в законы, подписанные президентом. Самым главным событием было принятие закона о промышленной политике, который не могли принять с 90-х годов. Это важно, потому что мы стали работать по правилам. Машиностроение — это, наверное, самая передовая отрасль российской экономики, в которой собраны все лучшие инженерно-конструкторские кадры, основные мощности, потенциал, прежде всего оборонка, которая является генератором экономики и машиностроения.

Основные вопросы, которые мы будем ставить на съезде, это поддержка промышленности. У нас есть программа обновления машиностроительных мощностей, особенно занятых оборонкой, есть программа перевооружения. В рамках этих программ мы активно сотрудничаем с министерством обороны, участвуем в НИОКРах, делаем заделы на будущее. Но чтобы все это воплощать в жизнь, нужно серьезное техническое перевооружение. Здесь важна поддержка Минпромторга. Ведь мы выпускаем изделия с огромным количеством комплектующих. Это десятки, а то и сотни предприятий, участвующих в кооперации первого, второго, третьего уровней. От того, как будет выстроена эта работа, будет зависеть наш общий успех.

— Санкции сильно мешают?

— Санкции, понятно, мешают. Скрывать не будем. Но они как мешают, так и помогают, а еще и закаляют, потому что мы проверяем себя: можем мы выживать в этих условиях или нет. Например, девальвация рубля нам помогает, потому что у нас появилась экспортная конкурентная среда внутри российских производителей. Иностранные производители по критерию “цена-качество” начали сильно проседать и уступать. Да и мы сами подтянулись.

Главная проблема в условиях санкций — это техническое перевооружение предприятий. Действительно, многие зарубежные компании отказываются передавать нам оборудование и технологии. Тем не менее по программе по импортозамещению в станкостроении, которую принял Минпромторг, сделано много. Открывается много предприятий, которые активно работают над тем, чтобы возродить российское станкостроение. Нам же нужны передовые изделия, а для этого необходимо новое оборудование. Но мы выходим из положения, и надеюсь, что до 2020 года мы эту проблему решим, а то и раньше.

— Олег Викторович, вы профессиональный в прошлом спортсмен, для которого скорость — не абстрактное понятие. А скорость для танка важна?

— Подвижность машины — один из основных элементов ее защиты и безопасности. Ведь совершенствуются не только танки, но и средства их поражения. Поэтому здесь важно время смены позиции, совершения маневра, прорыва. Но скорость, конечно, не номер один в танке, это не “Формула-1”, хотя крайне важная защита от средств поражения.

— Какая скорость у “Арматы”?

— На “Армате” хоть и стоит сегодня самая слабая силовая установка, тем не менее мы уже превосходим заявленную скорость. Лично я разгонял машину до 80 километров в час при двигателе 1350 лошадиных сил.

— Какая мощность будет у стандартного двигателя “Арматы”?

— В базовом варианте должны стоять двигатели мощностью 1500 лошадиных сил.

— Или 1800?

— Мы создали двигатель, нижний предел мощности которого начинается с 1350 лошадиных сил. Но, например, двигатель, который стоял на Т-90 и Т-90МС, был доведен с 540 до 1130 лошадиных сил. Штатный двигатель “Арматы” имеет параметры: 1350-1500-1800 лошадиных сил. Здесь форсирование двигателя рассчитано на будущее, но мы считаем, что чем больше форсировать двигатель, тем меньше у него ресурс. Мы исходим из того, что самое главное — это надежность.

— Штатная пушка на “Армате” калибра 125 миллиметра. Однако вы заявляли о возможности установки пушки калибра 152 миллиметра. В итоге сколько будет построено с одной и другой пушками?

— Все зависит от Минобороны. Поставим что угодно. Мы привыкли делать определенные заделы на будущее, и у нас много разработок, которые мы в инициативном порядке делаем, естественно, по согласованию с военными для того, чтобы на перспективу определить облик Сухопутных войск. Но у них есть бюджет, который определяет возможность финансирования НИОКРов. Мы также инициативно делали танки Т-90МС, пожарные машины, “Терминатор-2”.

Пушка 125 — пушка повышенного могущества. Мы надеемся, что скоро под эту пушку появится новый боеприпас. По своему потенциалу она на 30% совершеннее предыдущей. Например, внутреннее легирование канала ствола позволяет повысить количество выстрелов без замены для ремонта.

— Когда же можно ожидать появление нового боеприпаса для нее?

— Его разработка идет давно, проходят испытания. Надеемся, что в ближайшее время он появится. Для того чтобы получить литеру, нужно самое главное — отстрел боеприпаса.

— Как проходят испытания “Арматы”?

— Мы создали совершенно новую машину, каждый элемент которой — новый. Когда испытываешь 50 с лишним тонн, то каждый узел должен иметь большой запас прочности. Это не автомобиль. Эта машина пробивает стены, прыгает с трамплина, с которого автомобиль просто разобьется. Во время испытаний вскрываются некоторые вопросы по определенным узлам и агрегатам, которые требуют доработки, но в целом баланс достигнут.

Мы, например, столкнулись с проблемой стали, из которой сделаны различные шестерни. Есть вещи, которые до этого не были учтены, например резонансные явления, с которым мы никогда в танкостроении не сталкивались, потому что эта машина тяжелее предыдущих. Нужно время, чтобы дорабатывать. Главное — надежность.

— Сколько продлятся испытания?

— Все зависит от заказчика, то есть Минобороны. Мы готовы начать исполнять заказ хоть сегодня, все зависит от серии (количества). Несмотря на то что процесс создания дополнительных мощностей будет идти и в следующем году, чтобы замкнуть полностью весь цикл производства, мы можем начать прямо сейчас производство определенных партий. Испытания на нашем внутреннем полигоне проходят ежедневно. В самое ближайшее время начинаются стрельбы, пока существующим боеприпасом. В принципе, все характеристики, которые были заложены в машину, уже реализованы. Сейчас идет доработка совершенно незначительных вещей.

— Можно сказать, что “Армата” пойдет в серию в 2017 году?

— Можно. Но хочу сразу подчеркнуть, что это машина не для срочников, а для профессионалов, которые впитают в себя все возможности этой машины. На следующий год мы планируем ее показать в динамике на оружейной выставке в Нижнем Тагиле. Там мы покажем ее возможности и в динамике, и в стрельбе.

— В этом году она будет участвовать в параде?

— Конечно.

— Сейчас выпуск “Армат” продолжается на заводе?

— Нет, мы выполнили заказ Минобороны на строительство первой партии из 20 машин. Ждем новых.

— О каком количестве закупаемых Минобороны машин может идти речь?

— По этому поводу принято постановление правительства, утверждено президентом. Количество — 2300 танков.

— В течение какого времени?

— Корректироваться временной лаг, конечно, будет. Это видно уже сейчас. Для производства “Арматы” людей нужно учить пять-шесть лет, что мы, в принципе, и делаем. Это ручная работа, здесь не может робот клепать.

— В будущем может конвейер заменить рабочего?

— Я не уверен.

— На Западе так же?

— Они, вообще, пока занимаются модернизацией старых моделей, но тоже в ручную. Тот же американский “Абрамс” модернизируют в седьмой-восьмой раз.

— Ряд экспертов отмечают, что “Армата” всем хороша, кроме своей цены. Как бы вы прокомментировали их заявления?

— Танк Т-72Б3, который поставляем российской армии, в шесть-семь раз дешевле зарубежных аналогов. Т-90 для нашей армии раз в пять дешевле, чем мы его продаем на внешнем рынке. “Армата” сегодня стоит в три раза дешевле, чем “Абрамс”, “Леопард” или “Леклерк”. Ровно в три раза. Только его потенциал значительно выше. Но я не буду говорить, сколько он отмаркетованный будет стоить на мировом рынке. При этом те же Т-72 и Т-90 по своей живучести, боевому потенциалу выше, чем танки производства других стран, как это ни странно. Мы же проводили множество испытаний в различных климатических условиях, знаем потенциал наших конкурентов. Мы считаем, что соотношение “цена-качество” у нас наиболее оптимальное.

— Кадр попадания снаряда в Т-90 в Сирии облетел все экраны. Танк подбит, а экипаж целый и невредимый покидает машину. Это эффект динамической защиты или брони?

— Это и то и другое вместе.

— Есть ли в ваших в планах сделать танк роботизированным (беспилотным)?

— Мы двигаемся вперед, и у нас уже есть опыт создания роботизированной пожарной машины на базе танка Т-72. Поэтому, в случае получения заказа, внедрим быстро. По большому счету даже те машины, которые проезжали по Красной площади, можно сделать беспилотными, то есть роботами. Беспилотная “Армата” — это машина будущего, мы не сомневаемся. В этом уверены и мы, и военные.

— Планируется ли вооружение “Арматы” беспилотным летательным аппаратом?

— Использование беспилотника предполагается на тяжелой БМП Т-15 на платформе “Армата”. Это обязательный элемент в тактическом звене. Без глаз двигаться в колонне крайне сложно, поэтому беспилотник там предусмотрен и мы будем его активно внедрять. Вопрос, какой аппарат мы возьмем за основу. Это уже к Минобороны, которое тестирует отечественные БПЛА, — какой оно нам скажет, такой и поставим. Но точно будет.

— Будет ли на платформе “Арматы” создаваться новая боевая машина поддержки танков типа “Терминатор-3”, при том что российская армия не покупает ни “Терминатор-1”, ни “Терминатор-2”?

— Будем. И на “Армате” тоже. У нас есть концепция развития машин на базе платформы “Армата”. Она состоит из 28 единиц перспективных видов вооружения. Они должны быть интегрированы на одной платформе: для ПВО, тяжелых бронированных машин. Тогда будет один ремкомплект, один зип (запасные инструменты и принадлежности — ред.), чтобы быстро менять те или иные узлы и агрегаты.

— Почему все-таки не покупают?

— Есть понятие бюджет. Мы ощущаем, что его постоянно режут. Как появятся средства у военных, так они и начнут покупать. Возьмем все локальные войны, которые были на севере Африки в последние годы, а также в Сирии. В чем преимущество боевиков? Они мобильные, переоборудовали джипы в платформу для пулеметов или зениток и колесят по пустыне. Что может им противостоять? Только тяжелая техника, спаренная пушка. Мы хотим поставить на новую платформу корабельную пушку калибра 57 миллиметров с дальностью 16 километров. Против такой машины боевикам делать нечего. Да, они дорогие, но насколько они эффективны. Поэтому считаем, что перспективы есть.

— Как развивается экспортное направление работы вашего концерна?

— Мы оцениваем потенциальный портфель заказов на уровне 6 миллиардов долларов. Активно проводятся переговоры не только по танкам, но и огнеметным системам ТОС-1А, артиллерии. Кроме того, нам нужно сосредоточиться на сервисных центрах. Понимание в этом вопросе есть — что заниматься ими должен именно производитель.

Самое главное для потребителя — это сервисное обслуживание. По всему миру осталось огромное количество бронетехники времен СССР. Надеемся, что наш портфель позволит эти центры создать. Опыт такой уже есть — в Индии по лицензии производится Т-90С. По танкам, конечно же, переговоры активно ведутся, причем не с одной, а несколькими странами. Какие-то контракты близки к подписанию, по другим ведутся переговоры. Мы готовы удовлетворить желание любого заказчика в самые сжатые сроки.

— Сколько танков производит “Уралвагонзавод” в день, месяц, год?

— Ежедневно, это точно. Сегодня мы занимаем 70 процентов мирового рынка танкостроения. Я имею в виду как танки, произведенные в России, так и в мире по нашей лицензии. Уже несколько лет мы держим первое место и не хотим его уступать.

— Как развивается проект “Атом” после того, как из него ушли французы?

— Он очень активно развивается с ОАЭ на платформе Enigma. При нормальном стечении обстоятельств мы cможем уже в этом году выйти на стрельбовые испытания.

Конечно, мы очень сожалеем, что из-за санкций был свернут проект с Францией, где мы в рамках СП резко продвинулись вперед. Но мы не остановились и теперь сами делаем — ставим боевой модуль с 57-миллиметровой пушкой на гусеничную машину. По этому же проекту мы прорабатываем вопрос создания СП с Казахстаном, у которых появилась новая импортная лицензионная платформа.

— Что по этому проекту делали французы?

— У нас не было платформы, а нам нужна была современная плавающая платформа с заднем выходом аппарели и высадкой десанта. Сейчас у нас даже боеприпас готовый есть, стрельбы подтвердили все характеристики. Это бронебойный, осколочно-фугасный, фугасный, для борьбы с БПЛА и пехотой. Наши молодые инженеры подключаются.

Думаю, что они в 2017 году дадут новое шасси, которое выйдет на испытания, и оно точно будет лучше, например, со схемой мотор-колесо, а это огромный запас хода, независимое движение колес. Это будет новая колесная БМП.

— Проект двузвенного арктического БТР не требует кооперации с Западом. Как продвигается работа по этому направлению?

— Испытания идут и в конце этого года закончатся. Разработана концепция его вооружения, в которой задействованы такие предприятия, как концерн “Алмаз-Антей”, КБП и другие. Состоялся и закрытый показ для Минобороны. Будем выпускать машины массой от 2 до 30 тонн. Поэтому для них можем выбирать любое вооружение — от пулеметных модулей, которые уже есть на “Буревестнике”, до систем залпового огня (РСЗО) и зенитных систем С-300. Машина будет плыть, двигаться по снежным покровам различной глубины, по торосам.