29 мая 2014 года в Астане президенты России Владимир Путин, Казахстана Нурсултан Назарбаев и Белоруссии Александр Лукашенко подписали договор о создании с 1 января 2015 года Евразийского экономического союза.
Экономически США больше опасен БРИКС, чем ЕАЭС
В СМИ, как правило, акцент делается на экономической составляющей этого проекта. Действительно, ЕвразЭС, после того, как заработает, будет контролировать 20,7% мировых запасов газа и 14,6% нефти. Здесь производится 9% электроэнергии, 14% минеральных удобрений, 6% стали.
Тем не менее, считать Евразийский экономический союз в нынешнем виде конкурентом или прямым вызовом ЕС ошибочно. Общий ВВП последнего составляет 23% ($16,6 трлн) от общемирового. Евразийский экономический союз даже после вступления Армении и Киргизии сконцентрирует менее 4% общемирового ВВП ($ 2,6 трлн). Не изменит ситуацию и присоединение Украины и других республик постсоветского пространства — 85% экономического потенциала СНГ сосредоточено именно в России, Казахстане и Белоруссии.
Реальным противовесом ЕС и США в экономике является БРИКС. Сегодня общий ВВП этой группы — 16,03 триллиона долларов. Аналитики Goldman Sachs прогнозируют, что к 2032 году БРИКС превзойдет по своему потенциалу G7. А к 2043 году Китай и Индия станут лидерами мировой экономики, оттеснив США на третье место.
Исходя из этого, казалось бы, именно против БРИКС должна работать пропагандистская машина Запада.
Интеграция — способ предотвратить новые евромайданы
Но, как ни странно, объектом беспрерывных и крайне агрессивных атак являются Таможенный союз, а теперь ЕвразЭС. Причем участвуют в этом первые лица американской политики. Почему?
Ответ на это, судя по всему, лежит не в области экономики, а в геополитике. Очевидно, что Вашингтон сегодня не боится чьей-либо экономической мощи. Для него более опасна невозможность повлиять на политику другого государства. Увы, в современном мире можно разрушить любое, даже экономически самое быстроразвивающееся государство, если использовать механизм “цветных революций” и подкупа национальных элит. Практически в каждой стране можно найти какие-либо межнациональные или социальные проблемы, которые удастся использовать для организации протестных выступлений и последующего свержения легитимного руководства. Условие только одно — недостаточная устойчивость власти и просчеты в сфере идеологии.
За примерами далеко ходить не надо. Украина в 2004 году демонстрировала высокие темпы роста ВВП, — 13%, — но это не помешало организовать здесь “оранжевую революцию”. Ливия была самой экономически и социально благополучной страной в Африке, но и здесь нашлись недовольные Каддафи, которых Запад сумел организовать, мобилизовать и привести к власти путем вооруженного переворота. Такая же ситуация была с благополучной Югославией. Точно так же удалось расшатать СССР, несмотря на то, что благополучие советских граждан перед перестройкой все же росло, а не падало.
Общая уязвимость постсоветских государств (за исключением России) заключается в том, что они не имеют устоявшихся государственных традиций. Нет и собственных пламенных Уго Чавесов, способных новой “боливарианской идеей” вселить энергию в массы, способных из массового движения сделать преданную опору власти. Внешняя политика каждой из стран до сих пор еще несет печать многовекторности, позиция по ключевым геополитическим событиям остается невыраженной.
В условиях, когда мир резко поляризовался, пагубность подобного подхода очевидна. Опыт лояльных Западу Кучмы, Шеварднадзе, Акаева, Януковича ярко продемонстрировал: в современных условиях именно режимы, придерживающиеся принципа многовекторности, становятся первыми жертвами Вашингтона.
Причина, думаю, в маниакальном желании США разрушить своего главного геополитического противника, Российскую Федерацию. Попытки подорвать ее изнутри каждый раз заканчивались неудачей. Поэтому сегодня тактика американских политиков несколько иная — разрушить Россию извне, создавая зону нестабильности вдоль ее границ и втягивая Кремль в очередные конфликты на постсоветском пространстве. И ради решения этих задач Вашингтон готов приносить в жертву даже своих союзников, не говоря уже о тех, кто предпочитает держаться в стороне.
В этих условиях единственным способом предотвратить очередные евромайданы стала евразийская интеграция. Не случайно к формированию Таможенного, а теперь и Евразийского Экономического союзов форсированными темпами приступили после серии первых “цветных революций” в Грузии, на Украине, в Киргизии и др.
Евразийская идеология — следующий шаг интеграции
Но любая интеграция сама по себе не станет панацеей от грядущих угроз. Чтобы объединение было действительно устойчивым и прочным, одной экономики недостаточно. Стабильность в государстве наступает только тогда, когда порядок и ясность присутствует в душах и умах населяющего его народа. Именно этому призваны служить идеологические инструменты.
Сложность формирования новой евразийской идеологии, которая бы укрепила единство нового сообщества, — в том, что в условиях информационных технологий и глобализации многие прежние концепции (например, евразийские идеи XX века) не срабатывают. Причина в разрыве прежних ментальных связей и традиций. Менталитет славянина с Западной Украины в наши дни абсолютно чужд менталитету его соплеменника из Донбасса или России. В этих условиях идея славянского (восточнославянского) или славяно-тюркского единства явно устарела и требует пересмотра.
В 1928 году выдающийся русский философ Георгий Флоровский, входивший в ранний кружок евразийцев, в статье “Евразийский соблазн” призвал своих коллег поставить во главу евразийской идеи не этническо-географический, а нравственно-ценностный принцип. Территорию между Западной Европой и Китаем может объединить стремление сохранить духовные традиции, базирующиеся на общечеловеческих ценностях, а не этническая близость, считал он.
С этой точки зрения России, Белоруссии и Казахстану куда важнее интегрироваться, например, с расположенной вне границ постсоветского пространства Сербией, жители которой искренне разделяют духовные ценности Русского мира, или иной по этническому составу Арменией, чем с русофобствующей Галичиной.
И значит, при принятии новых членов в ЕАЭС должен учитываться не принцип территориальной близости (а иногда он может и вовсе не учитываться). Приоритетным в процессе объединения должно быть наличие общих нравственных и духовных общечеловеческих ценностей.
РИА Новости http://ria.ru/columns/20140530/1010007609.html#ixzz33sWHtmuq