Часть 1
Справедливость навсегда!
Как бы не застили нам глаза обиды, есть только одно средство одержать победу — стремление к справедливости. Почему? Оно единственное способно объединить большинство людей, без него мертва любая религия или идеология. Порой нас пытаются убедить, что идея эфемерна, её не существует, но здесь следует кое-что уточнить. Да, понятие справедливости плохо укладывается в головах, но стремление к ней всегда живо в сердце. Что это? Мистическая ирония, божий промысел или действительно наша неспособность удержать абстракцию? Ведь буквально недавно массами владела идея социальной справедливости, а теперь это свод законов и бюрократических уложений по социальной защите. Социалка. Как только достигнуты значимые результаты, нечто толкает нас дальше. Вот уже стал барахлить моторчик американской мечты — взять и заработать на дом и машину, и вряд ли экономическими средствами его удастся перезапустить. Справедливость, стремление к ней, каждый раз обретают новые грани, новое воплощение и сейчас это будет — рациональное использование человеческих ресурсов. Кто-то заказывал национальную идею? Вот один из составляющих её элементов.
Если кто-то собрался спорить, спорьте, для того и пишу.
Рассмотрим эту, безусловно, очень сложную тему, детальнее, на примере одного из средств информационной войны — литературы, а именно прозы.
Удивительно. На рубеже золотого и серебряного века русской литературы (в 1897 году) уровень грамотности российского общества, согласно признанным отечественными и зарубежными учёными данным, составлял всего 21,1%. Сейчас — порядка 99,8 %. Что бы ни говорили злые языки, уровень знаний стал заметно выше. Невольно тянет спросить: ну и где же наши новые Пушкины, Толстые и Чеховы — таланты XXI века? Что стало с русской литературой, ранее задававшей мировой уровень?
Честно вам сказать? Она опустилась до уровня затхлой московской провинции! Есть, оказывается, определенные проблемы с переходом количества в качество, целый литературный институт не справляется.
Знаком времени стало то, что в топе первых пяти успешных издательских проектов из месяца в месяц, как правило, оказываются 2-3 импортных переводных, согласно обновляемым данным телеканала «РБК». И, кстати, выражением «английские (американские) ученые открыли» мы обязаны исключительно своим отечественным периодическим изданиям, когда редакторам гораздо выгоднее брать девочку-переводчика, окончившую Иняз, которая за гроши будет обогащать русский язык голимой чушью с многочисленных иностранных сайтов… Это мусорный уровень, так что когда американцы нас хвалят за некоторые успехи на фронтах информационной войны, может, это всего лишь насмешка?
В сегменте современной и интересной молодежной и подростковой литературы и кино, наиболее окучиваемым Голливудом (что очень правильно), у нас полная, как бы помягче сказать… задница.
Казалось бы, литературные конкурсы как один из инструментов должны решать вопросы выявления дарований. Но так ли это? Обычно конкурсы проводят, разделяя по жанрам, например — драма, юмор, или по формам — рассказ, роман и так далее; и почти никогда по стилям донесения (средствам воздействия) авторами своих мыслей и чувств до читателей (инициативы немногочисленных фан-клубов и витания в облаках критиков не в счет). Что очень странно! Вот представьте: вам как художественному критику на оценку приносят портреты людей, написанных в совершенно разных манерах, — кубизма, сюрреализма или гиперреализма. Как определить, кто из художников лучше справился со своей задачей? Как вы будете их оценивать? Как будете оценивать между собой музыкальные работы композиторов, когда один пишет электронную музыку, а другой джаз? А ведь в музыке, если учитывать полутона, всего 12 нот.
А никак. Было бы разумнее сравнивать рок-н-ролльщиков с рок-н-ролльщиками, а импрессионистов с импрессионистами. В конце концов, на тех же литературных конкурсах произведения писателей оценивают вовсе не на соответствие формам и жанрам. Тогда зачем создавать кашу из необъятного поля прозы, тем самым изначально технически задавая нулевую эффективность этих мероприятий, фикцию? Получается, существующие сейчас литературные конкурсы — это все изначально (!) ЛАЖА. Другого слова и не подберу. Кстати, многие устроители это интуитивно понимают, впоследствии прекращая ими заниматься, зато другие используют конкурсы как площадки для междусобойчиков и взаимных награждений, где прочие (не свои) участники играют роль массовки или постамента, на который падает тень какого-нибудь «хения», но вот народ этих «хениев» знать и читать почему-то не хочет. Кстати вопрос: «Русский Букер» и прочие там гранты кем финансируются? Чьими фондами и НКО?
Однажды я услышал весьма забавную версию объяснения причин подобной стагнации. Оказывается, «у авторов золотого века русской литературы было несравнимо больше свободного времени — не то, что сейчас». Вот, оказывается, в чем секрет. Да неужели? А может, дело в том, что перестала работать система отбора и поддержки одаренных людей? Когда от талантов стали в первую очередь востребованы совершенно другие качества, и мы только и делаем, что множим армию начетчиков! Горько то, что измышления этого «знатока» перепечатали в периодике — видимо, такие же знатоки, отвечающие за редакционную политику.
Каково значение средств воздействия или художественных стилей при донесении авторами до читателей своих смыслов? Ну, пишут и пишут, не на голове же ходят, какое дело до них обывателю? Какая, собственно, разница?
Большая. Тут и начинается самое интересное, потому что когда не срабатывает мантра «А какая разница?», заинтересованными лицами запускается другая: «Не смейте указывать художнику! Не лезьте в искусство своими грязными лапами»! Однако со временем любой творческий процесс формализуется, и тогда оказывается, что искусству указывать не только можно, но даже полезно.
В русской прозе две беды — гоголевщина и достоевщина. Названия стилей даны по именам наиболее выдающихся их представителей. Первая напасть — гоголевщина — это когда красота выражения языка ставится выше по значимости передаваемого посредством его смысла. Приукрашивание и преувеличение — редкая птица долетит до середины Днепра.
Её противоположностью является достоевщина, когда ради обнажения, поиска истины, нередко тщетного, жертвуют красотой.
Как средства обучения, как ступень в развитии и дополнительные инструменты художественного отображения, эти два направления прекрасны. Но иногда бывает, что истоки в лице своих многочисленных последователей никак не хотят снисходить до значения очередной ступеньки в развитии нашего мироощущения, а это уже беда.
Гоголевщина
Николай Васильевич Гоголь — гениальный виртуоз слова, но еще более великим его в моих глазах сделал поступок — сожжение второго тома «Мертвых душ». Тут, собственно, и начинается линия водораздела, где гоголевщина и разлучается со здравым смыслом. Форма должна соответствовать содержанию или, скажем так, средства отображения должны соответствовать задачам произведения. Тот могучий, яркий, красивый язык не мог быть средством отображения человеческих карикатур. Тарас Бульба — да, Чичиков — нет. Николай Васильевич пусть через муки все же сумел почувствовать ту грань, где талант превращается в абсурд. Что же касается его многочисленных последователей и поклонников, то мне иногда кажется, их совесть никогда не пробудится. Пообщайтесь с любым литературоведом — понимание этой простой вещи ему недоступно. Так совпало с этим вторым томом «Мертвых душ», и для гоголевцев это стало фишкой, когда кризис смыслов начинает подменяться давно набившим оскомину, до тошноты, штампом борьбы с существующей общественно-политической системой. Любой.
Почему я так категоричен? Среди различных направлений прозы представители гоголевцев составляют самую многочисленную группу, они составляют значительную часть творческой элиты и доминируют в образовательной сфере, считая себя законодателями стиля. А значит, несут больше ответственности.
В 1998 году был издан роман Бориса Акунина «Турецкий гамбит», в котором есть замечательный эпизод саморазоблачения. Приведу его часть:
— Чтобы написать хороший фельетон, тема не нужна, — заявил француз. — Надо просто уметь хорошо писать.
— Ну уж тут вы загнули, — возмутился Маклафлин. — Без темы даже у такого словесного эквилибриста, как вы, ничего путного не выйдет.
— Назовите любой предмет, хоть бы даже самый тривиальный, и я напишу про него статью, которую моя газета с удовольствием напечатает, — протянул руку д’Эвре. — Пари? Мое испанское седло против вашего цейсовского бинокля.
Все необычайно оживились.
— Ставлю двести рублей на д’Эвре! — объявил Соболев.
— На любую тему? — медленно повторил ирландец. — Так-таки на любую?
— Абсолютно. Хоть вон про ту муху, что сидит на усе у полковника Лукана.
Румын поспешно отряхнул усы и сказал:
— Ставлю триста за мсье Маклафлина. Но какой взять предмет?
— Да вот хотя бы ваши старые сапоги. — Маклафлин ткнул пальцем на запыленные юфтевые сапоги француза. — Попробуйте-ка написать про них так, чтобы парижская публика читала и восторгалась.
Да-да, а еще можно писать романы из слов, начинающихся, допустим, только на букву «З», есть такие эксцентрики. Самонадеянность подвела вражеского разведчика Анвар-эфенди (д’Эвре), увы, реальные, а не выдуманные факты из его жизни, что были приведены во фронтовой заметке «Старые сапоги» стали причиной его раскрытия.
Что же касается самого автора романа, Григо́рия Ша́лвовича Чхартишви́ли, борца за права и свободы бедного (всего несколько десятков миллионов осталось) и несчастного (а кому сейчас легко) Ходорковского, вполне допускаю его склонность к самоиронии, но именно в среде гоголевцев особым профессиональным шиком считается умение писать буквально обо всем, а значит, ни о чем. Сделать за хорошие деньги из г… конфетку — вопрос такого пустяка как моральный выбор (здесь я имел в виду в целом отношение к делу, а не конкретных лиц) и при этом считать ничтожествами окружающих. На совесть нации это не тянет.
У меня вопрос: все же хорошо писать — это как будет? Красиво или все же понятно?
В продолжение:
— Солидный телеканал «Евроньюс», передача от 5 августа 2012 г.: «Посадка зонда на Марс производилась со скоростью в несколько раз выше скорости света» — это двойка, если не кол за незнание курса физики средней школы.
Он же, передача от 10 августа 2012 г.:
«Высокая штормовая активность в Северной Атлантике приводит к снижению добычи нефти в Мексиканском заливе», а это двойка по географии, Мексиканский залив находится не в Северной Атлантике.
И так далее нескончаемо, стоит только включить телевизор или войти в Интернет.
Поверхностность знаний журналистов — притча во языцех. И пусть гоголевцы даже не пытаются открещиваться или переводить стрелки, все это прямые последствия расставленных приоритетов, стандартов обучения на филфаках и журфаках, это все стороны одной медали, когда словосложение ставится выше смысла (зато очень хорошо коммерциализуется). Вроде бы средство против этого есть — самообразование, любознательность, эрудиция, стыд, в конце концов, что дано не каждому, но как раз этого требовать от себя мастера пера не собираются.
Дело Никифора Ляпис-Трубецкого, сатирического персонажа из романа Ильи Ильфа и Евгения Петрова «12 стульев» живет и еще как процветает, количество залепух, что в записи, что в прямом эфире, только увеличивается, «волны перекатывались через мол и падали вниз стремительным домкратом». В литературной критике этот образ почему-то, видимо, теми же гоголевцами, воспринимается как частная сатира на отдельных авторов, а вовсе не как собирательный, отражающий массовое явление.
Про Корнея Ивановича Чуковского ходит байка о том, что он иначе воспринимал слова, придавая больше значения их звучанию. Так, ему нравилось слово — свинья. В его ассоциативном ряду оно имело положительный окрас, тогда как у большинства людей оно имеет значение от нейтрального до отрицательного. Но он-то поэт, ему, живущему рифмами, это простительно, а что можно сказать про тех мэтров от журналистики, что подписались под интересным материалом, опубликованном в интернет-издании «Независимая газета» где-то четыре года назад?.. Не буду называть их имен, в материале обсуждался феномен блоггерства, когда некоторые авторы в Интернете, не имеющие («о ужас») филологического образования, занимали ниши целых издательств. Мэтры заявили, что их-то, «великих», умеющих слагать вирши, владеющих путанксисом (да, именно так), подобная конкуренция от «жалких нефилологов» не страшит.
Понимаю, никто не любит, когда покушаются на твой горький хлебушек, но все же, какая спесь, сколько гонора по поводу лишь умения складывать буквы. Если вы заметили, я вынужденно повторяюсь. Они забыли, что еще сто лет назад умение излагать свои мысли на бумаге было неотъемлемой характеристикой любого грамотного человека? И это вовсе не заблуждение, это мировоззрение, а значит, бороться с этим путем переубеждения или испепеления — бесполезно, потому что это зиждется на базовых психологических показателях человека. В различии восприятия нами этого мира. Это ответ на вопрос, почему творческие и интеллектуальные сообщества, монополизирующие то или иное направление деятельности, в принципе не способны на самореформирование. Эволюция, когда одной истине противостоит другая истина, одному аргументированному взгляду на мир другой, когда они вольно или не вольно сталкиваются, взаимодействуют, обогащаются и заставляют развиваться друг друга, возможны только при конкуренции систем, а не при внутриклановых разборках.
То, что было актуально в ХIX и начале XX века, во время становления массовой культуры и грамотности, стало излишеством в веке XХI, когда количество неологизмов из все разрастающихся направлений деятельности человечества требует главным свойством понятность базового языка как средства коммуникации. Положа руку на сердце, добавлю, я специально оставил это под конец главы, чтобы не шокировало восприятие — гиперболизация и прочие украшательства речи есть не что иное, как насыщение текста ЛОЖНОЙ или НЕНУЖНОЙ ИНФОРМАЦИЕЙ. Писать цветасто и лопухасто — это хорошо, никто не против, но пусть гоголевцы лучше в этом соревнуются между собой, а не пытаются навязать окружающим как абсолютную истину. Это не является сейчас магистральным развитием русского слова. В предстоящем разделении труда, а мы непременно к этому придем, ниша гоголевцев — это прозаик-оформитель, краснослов, дизайнер-филолог.
И кстати, понятие журналист давно перестало означать профессию — также, как понятие врач. Это род деятельности, профессией в той же медицине являются физиотерапевт, травматолог, лор, терапевт, хирург и т.д. ЗНАТЬ О ЧЕМ ПИСАТЬ, работникам пера надо начиная с первого дня нахождения на студенческой скамье. Заодно и грамотейка подтянется.
Достоевщина
Если Гоголь мог описать чудо, то Федор Михайлович Достоевский его брался создать. Правда, краски и инструментарий, которые он при этом использовал, довольно суровые, зато это позволяет людям, больным достоевщиной, действительно воспарять над житейской суетой, а тем более политикой, и разговаривать вовсе не с человеческими кумирами — с Богом! Ну, иногда с психиатрами и соседями по палате.
Есть в этом какая-то сермяжная правда про нас. Наше «Я» постоянно старается обособиться, выстраивая стены порой из всевозможных нелепиц, но обстоятельства, возникающие из столкновения нелепиц с реальностью, дают понимание вселенной в другом свете. Иногда, правда, это похоже на макание в чан с дерьмом или боль. Волшебство творчества Достоевского состоит в том, что он не только таким образом воплощал в действо слов рождение мысли, но и побуждал к этому наши души, зажигая дух поиска ответов. Правда, всегда следует помнить, что он не давал ответы, он их искал.
Не каждый больной достоевщиной автор способен на такое. Гораздо чаще используются только внешние атрибуты стиля, и в результате обычно получается что-то типа чернухи или психоза. Или халтура — это когда нещадно эксплуатируется какая-нибудь тема, чувства, пафос, как нервическая струна, на предмет святости, да вот хотя бы материнства. Примером тут может быть творчество Роженки Вербы («Народного писателя» по версии Проза.ру за 2012 г.). Это плохо. Понимаете, если имя матери так свято, то почему ругательств «твою мать» меньше не становится? Творчество Федора Михайловича побуждает людей к мыслеобразованию, его же подражатели-антиподы в большинстве своём истребляют это качество у читателей, несмотря художественное изложение.
Пользуясь случаем, озвучу просьбу к устроителям и администраторам Проза.ру: ребята, сделайте, наконец, функцию работы со шрифтами. Ведь нет ни курсива, ни выделения текста жирным. Выглядит как-то наплевательски, а если так, то надо идти до конца, вывесив девиз: «Авторы! Тут ваше кладбище!» Мертвым все равно как лежать, с рюшечками или без. А ведь я не прошу чего-то сверхъестественного, типа осмысленного сегментирования авторов по разрабатываемым им темам.
Забавный пример халтурной достоевщины в рекламе. В почтовый ящик бросают листовку под названием «Страничка здоровья». Там, помимо прочего, рекламируется бобровая струя. Что это такое, еще не интересовался, но смутные подозрения имеются. Так вот, для побуждения покупателей приобретать это снадобье публикуются еще и разные истории о чудесных исцелениях, подозрительно друг на друга похожие. Итак… «Пишет Вам Антонина Павловна из города Уральска. Мне 77 лет. Но за всю жизнь я пережила 3 инфаркта и 2 инсульта. Особенно последний инсульт перенесла с большим трудом. К тому же есть пиелонефрит, в обоих почках киста, и целый вагон с прицепом заболеваний, не хватит целого дня их перечислить». В других вариантах пишется про язвы, псориаз, рак, нескончаемую боль и бессонницу, чтобы нагнать жути и на этом фоне явить великолепное плацебо.
Спрашивается, Антонина Павловна из города Уральска — да когда ж ты помрешь?
Своя грань абсурда, повод для черного юмора. Но отчаявшиеся люди на это покупаются.
Когда изощряются в средствах, в отличие от гоголевцев, которые становятся просто нечитаемыми, халтурщики от достоевщины добиваются интересного эффекта. Чем более усилий они прикладывают, тем более обратным получается результат. Как-то перечитал (в смысле переел) на ночь Эль-Мюрида (вот уважаю его, но так получилось) и чувствую, как во мне просыпается Боря… Немцов, хорошо, что не Моисеев.
А вот шаман наш Виктор Пелевин удивил так удивил. Отрывок из «Бэтман Аполло»:
«— Только так следует обращаться с возникающими в сознании феноменами: Не раскачивать их ни в ту, ни в другую сторону. В момент смерти ты видел Бога и знаешь, что ты — просто совокупность процессов, ни один из которых тебе не подконтролен. Мало того, ни один из них тебе не нужен. Все это нужно только Богу. Тебе от этого никакой пользы, потому что никакого тебя нет вообще. Бог нужен только себе самому. Во вселенной есть лишь он и его невидимые зеркала, которые и есть мир. Бог обманом заставляет тебя поверить в собственное «я», чтобы в тебе завелся мотор. Потом ты всю жизнь вкалываешь на его фабрике, думая, что это твоя собственная фабрика — а когда приходится помирать, выясняется, что все эти «я» никогда не были тобой, а были только им. Твоя жизнь не имеет к тебе никакого отношения. В ней нет того, кто ее живет.
— А кто тогда верит в эти «я»?
— Сами «я» и верят. В этом весь трюк. Это опирающееся само на себя заблуждение — и есть источник энергии, которую семьдесят лет производит каждая батарейка матрицы перед тем, как ее экологично зарывают в землю. Возможность понять это — один из самых странных багов, которые Бог оставил в творении. Потому что после этого появляется невероятно интересный в метафизическом смысле шанс восстания против космического порядка вещей.
— Восстание против Бога не имеет никаких шансов, пока ты думаешь, что ты есть. Заблуждение никогда не станет проросшим семенем. Но когда ты понимаешь, что тебя на самом деле нет, и все же восстаешь — тогда восстание становится волей самого Бога. Поэтому сокрушить его невозможно. Многих наших ребят это завораживало еще в глубокой древности. Но я считаю, что это означает лишь одно — Богу все-таки удалось их продинамить. Не мытьем, так катаньем. Нет уж, спасибо. Бунт против Бога не нужен никому, кроме Бога».
Преклоняюсь перед его талантом, но все же это он серьезно, или имеет место скрытый гротеск? Похоже, мы имеем дело с пограничным состоянием, которое стало творческой фишкой. Объясню. Обыгрывая наши мифы и суеверия с высокой степенью реалистичности, Пелевин создает книжные миры, которые, как мне кажется, не любит. Последствие поражения головного мозга дзен-буддизмом — не шутка. С авторами такое пусть не часто, но бывает, Виктор Олегович не является первооткрывателем этого направления. Однако за счет этого достигается очень интересный эффект, когда кто-то, допустим я, проживая подобные вселенные, отторгаю их, словно переболев чужеродным белком вакцины, на выходе получая полезное качество — иммунитет, размышление над ошибками. Тот, кто не прошел испытание веры, не имеет право её требовать, пусть и дальше болеет чужими химерами.
Снимаю шляпу перед авторами, возделывающими это направление, но опять же, опять, это лишь частность частности, одно из направлений достоевщины, так пусть пелевинцы соревнуются исключительно между собой, и книги их продаются для читателей в книжных магазинах с соответствующей пометкой. Я вот не пелевинец, достоевщиной переболел и лично не представляю себе, зачем надо тратить столько сил и таланта, работая, по сути, бациллой. Но это их творческий выбор.
Что дальше?
Это вовсе не плач Ярославны, это, повторюсь, попытка изменить мировоззрение, поэтому я так много времени потратил на рассмотрение недостатков, глюков, багов указанных художественных стилей с использованием экстрактивных выражений. Я надеюсь, теперь стала очевидной мысль, что гоголевцу всегда будет неуютно среди людей, больных достоевщиной, и наоборот, отсутствие разделения на стили делает неэффективной систему конкурсных отборов в прозе. Мы должны пересмотреть механизмы и критерии выявления одаренных людей. В этом один из залогов выживания русского мира.
Вернемся к системным вопросам. Что со всем этим делать?
Первое: обсуждать, говорить, задавать вопросы, каждый правильно заданный вопрос — уже половина ответа. Часть из ответов я уже озвучил. Общество в лице нанимаемого им государства неизбежно будет законодательно регулировать образовательные стандарты, профессиональные отношения в издательской деятельности и не только. Ведь, что такое та же журналистика? Это передовая информационной войны, это та кухня, где наряду с музыкальным, песенным творчеством, кино, здесь и сейчас создается современная культура, которая будет определять завтрашнюю идеологию и мировоззрение. Кстати, год или несколько лет назад уже были попытки внести правки в закон «О журналистике», предполагалось ввести профессиональную переаттестацию раз в пять лет, как прочим творческим работникам. Мастера пера тогда отбились. Понимаю, чиновничий произвол имеет место в нашей жизни, но тогда надо придумать другие механизмы общественного контроля и средства стимулирования роста профессионального уровня. Мне вот непонятно, почему согласно Кодексу здоровья народа в том же Казахстане медсестра должна проходить дополнительное обучение и профессиональную аттестацию по своей специализации раз в пять лет, подтверждать свои навыки и рост, а журналисты — нет? Они что, особенные?
Готов предоставить предложения по законодательным и гражданским инициативам. Смысла выкладывать их сейчас нет, так как требуется именно заинтересованность аудитории в их рассмотрении и обсуждении.
Второе: проблемой надо заниматься. Вот какой ответ приходит на ум, когда задаешься вопросом, как создать благоприятные условия для возникновения новых дарований? Система образования и науки, со всеми её ступенями, грантами, стипендиями, степенями, ведь так? Каждому родителю есть что сказать на эту тему. Хорошая она или плохая, она есть, как средство коммуникации и поддержки одаренных людей, и ей худо-бедно можно управлять.
Её главные недостатки:
— требуется целое поколение, 10-20 лет, чтобы увидеть результаты её эффективности, и то не факт, мне бы очень хотелось, чтобы в истории нашей страны больше не было бы потерянных поколений;
— если ты вне этой системы, значит, ты пустое место, и зовут тебя никак, это пожалуй, самое существенное, так как указывает на отсутствие альтернативы.
При подготовке данного материала у меня был выбор, какую тему выбрать для рассмотрения искусства, в данном случае — литературу или научную деятельность. Уж поверьте, дрязги в казалось бы демократической академической среде по накалу и страстям ничуть не меньше свар Большого театра, просто научные деятели не так стремятся к публичности. Интересно, как там Григорий Перельман, доказавший теорему столетия Пуанкаре, все еще бомжует или уже нет? Чиновничество методом подползания уже, наверное, не первый раз пытается провести реформу РАН (российской Академии наук) и каждый раз это заканчивается — ах, оставьте, ах, оставьте Академию наук. В смысле, в прежнем виде. Но, увы и при царе и при политбюро не раз и не два приходилось вмешиваться и решать проблемы ученых именно в режиме ручного управления столь ругаемым чиновникам. В этом, наверное, особый талант политика, когда зацикливает «великих мыслителей», иметь силу воли придерживаться здравого смысла. Сами понимаете, технически подача и понимание материала про научную среду существенно труднее.
Так или иначе, я эту мысль в тексте проговаривал, повторю еще раз — существующие творческие и интеллектуальные элиты неспособны на самореформирование. Следует разделять внутрисистемную конкуренцию от конкуренции систем. Одаренные люди очень часто выпадают из поля общих представлений, что иногда дает право остальным причислять их к маргиналам, а способность видеть считать идиотизмом. Нужна именно конкуренция систем. Нужны альтернативные системы, вот только ни в коем случае, по принципам отбора талантливых людей, не стоит их лепить по образу и подобию уже существующей.
Зачем ждать 10 лет, талантливых людей можно найти здесь и сейчас. Вундеркинды очень хорошо, а накопленный человеческий опыт еще ценнее. И здесь средства электронной коммуникации дали нам то, чего никогда не было — сегментацию по всевозможным стилям и направлениям и возможность публично выставляться исполнителям, ученым, художникам, фотографам, видеооператорам, писателям и т.д., и т.п. Мне кажется, экономисты понятия не имеют, каким будет шестой технологический уклад, но то, что седьмой будет сформирован на базе рационального использования человеческих ресурсов, — это точно. Ведь мы буквально от него на расстоянии вытянутой руки.
Пример. Многие сейчас пишут комментарии. Вот два отрывка:
— «капитализм есть форма общественного устройства», если открыть учебники и справочники, то мы убедимся, что имеем дело с общеупотребительным выражением;
— «капитализм есть средство общественного устройства», всего одно непривычное слово, обычная оговорка, для кого-то ошибка, может сразу выдать нешаблонно мыслящего человека.
Так это или не так? Важно то, что с определением этих различий уже сейчас справляются электронные программы. Всего-то малость осталась — наличие политической воли или востребованность этого обществом. Готов помочь.
В противном случае, если мы пойдем проторенной дорожкой западных стран, то нам придется стать самой публикующей (причем за деньги) страной. Содержать гораздо большее количество блатных дармоедов, самовлюбленных посредственностей, агрессивных тунеядцев и просто мошенников, считающих себя деятелями искусства (вольное переложение слов Армена Джигарханяна про актерское сообщество, абсолютное верное и для прочих), чтобы благодаря возможности, что олицетворяет сей балласт — деньгам, иметь возможность лицезреть большее количество талантов и творческих направлений. А где взять эти деньги?
Проблемой нужно заниматься, или она займется вами. Перефразирую слова Льва Николаевича Толстого: если этого не сделают хорошие люди во имя общего блага, то это непременно сделают плохие ради своих интересов. Так или иначе, это будет принесено в мир и еще раз напомнит нам о справедливости.
Многое еще не сказано, требуется рассмотреть непосредственно механизм. Хотя можно, безусловно, сказать, что я — автор никто и зовут меня никак. Итак, продолжение следует? Или это никому не нужно?