Аварии российской космической техники хотя и немногочисленны, но именно поэтому очень заметны: их так мало, что каждая привлекает всеобщее внимание.
Насколько мне известна статистика предыдущих запусков и аварий, мы вроде бы остаёмся в пределах статистических колебаний естественного набора неприятностей. Поэтому нас вроде бы не должно беспокоить происходящее с российским космосом: по формальным показателям, ничего особо экзотического не происходит — сколько у нас раньше бывало аварий, столько и сейчас.
Это вовсе не значит, что каждый год происходит одно и то же число аварий. Случайности — они случайности и есть, и чем меньше число аварий, тем больше относительные колебания этого числа: не обязательно, чтобы каждый год происходило ровно по две аварии — вполне может быть, что в один год ни одной, а в другой год все четыре.
Поэтому я не вижу причин для беспокойства, кроме одной.
Космические аварии у нас происходят, как правило, в случаях, не угрожающих ничьей жизни, но вызывающих очень большой и шумный резонанс. Например, сейчас авария случилась с кораблём, по предварительным сообщениям, поднявшим в космос копию знамени Победы. Правда, уже после аварии сообщили: на самом деле одну такую копию привезли с собою космонавты, в последний раз прибывшие на станцию. Но когда сперва по всем телеканалам показывают ракету, расписанную георгиевскими лентами и прочими символами Победы, а потом сообщают, что как раз эта ракета потерпела аварию — это довольно серьёзный удар и по престижу страны, и по нервам граждан.
Аналогичным образом у нас потерпели аварию несколько ракет «Протон» — как раз в тех случаях, когда выводимые грузы были связаны с какими-то публично разрекламированными (в основном — совместными с Западом) проектами. Понятно, большинство космических проектов достаточно активно рекламируют — просто потому, что их пока что сравнительно немного. Но тем не менее, если я только не придаю задним числом особое значение тому, на что не обратил внимания в реальном времени, а правильно всё припоминаю, то похоже: чем больше рекламный резонанс того или иного проекта, тем выше шанс на аварию. И тут возможны два объяснения.Объяснение первое — так называемый «визит-эффект». Известно: когда сложный технический объект посещает кто-нибудь из большого начальства, вероятность нештатной работы этого объекта существенно возрастает — как раз в связи с тем, что все работники хотят показать всё, на что способны и сами, и вверенная им техника, и перенапрягаются психологически.
Второе объяснение гораздо печальнее: сознательные диверсии.
Особой деградации отрасли я не вижу. Да, действительно там было немало проблем — но, насколько я могу судить, сейчас они по большей части уже решены. Управляемость отрасли восстановлена. Финансирование налажено: отрасль теперь опирается уже не только на контракты с зарубежьем, но и на регулярный государственный денежный поток. Взамен утраченных технологий созданы новые. В общем, положение вроде бы более-менее упорядочилось.
А вот исключать из списка возможных причин аварий сознательный саботаж не рискну. Политическая обстановка в стране и мире нынче столь напряжённая, что дополнительные проверки на этом направлении вряд ли будут лишними.