Подведены итоги голландского референдума по Украине. Реакция самая разная: в Киеве Порошенко в поиске врагов мечет то ли громы и молнии, то ли «заморскую» икру. Яценюк наконец-то решается уйти в отставку. В правящих кругах хунты требуют увольнения главы своего МИД Климкина, лично участвовавшего в агитационной кампании, причем в самих Нидерландах и так далее. Самые «упертые» евроинтеграторы алчут пересмотра наименее выгодных Украине пунктов соглашения и в этом сходятся с его противниками. Звучат даже голоса провести такой референдум на самой Украине, что представляется заведомо гиблой затеей: единственным его реальным результатом при любом исходе стал бы подсчет различий между регионами, который обещает оказаться значительным, что внесло бы существенную лепту в процессы внутренней дезинтеграции этой «евродиктатуры». Европейские СМИ, в свою очередь, дружно «хоронят» Евросоюз, а глава Евросовета Дональд Туск, у которого на родине «нарисовались» неприятности с инкриминируемой ему фальсификацией доклада по расследованию причин авиакатастрофы под Смоленском, в которой погибли экс-президент Польши Качиньский и множество других членов государственного руководства страны, призывает «не торопиться» с выводами. Из его высказываний, а также из комментариев представителей Еврокомиссии следует, что соглашение об ассоциации Украины с ЕС продолжают продвигать явочным порядком. Причем в Брюсселе, похоже, даже не особо опасаются нарваться на судебный иск, о котором предупредили организаторы референдума. Ведь по Лиссабонскому договору 2007 года все решения в ЕС принимаются консенсусом, и, следовательно, при несогласии хотя бы одной страны-члена действия по углублению ассоциации, если они не приостановлены, могут стать предметом рассмотрения в суде, исход которого фактически предопределен.
В Москве одни бьют в литавры, признавая происходящее «триумфом» российской дипломатии; другие высказываются осторожнее, в том смысле, что мы находимся еще только в начале большого пути, и дальнейшие повороты сюжета, как и конечный пункт маршрута, скрыты в тумане будущего.
Какова действительность на самом деле? По мнению автора этих строк, результаты голландского референдума можно трактовать двояко. С одной стороны, они, скорее всего, были запрограммированы именно в тот момент, когда организаторы плебисцита успешно собрали более 300 тысяч необходимых для его организации электронных подписей. Уже тогда стало ясно, что это никакой не экспромт симулякра под названием «гражданское общество», а вполне очевидный политический «заказ» с самых западных верхов. Поэтому если уж и винить кого бандеровской «общественности» из своих «вождей», то никак не Климкина и даже не Яценюка — оба, как коллективное «пустое место», были заложниками процесса, но никак не его модераторами. Не был таковым и Порошенко, однако как «фюрер» киевской хунты именно он в конечном счете и отвечает за само появление «заказа» на референдум с заранее известным итогом. Это ж как нужно было «постараться», чтобы от огульной готовности поддерживать все антироссийские амбиции нацистской Украины Запад перешел к рассмотрению ее «разменной монетой» в большом геополитическом торге. Как говорится, «с паршивой собаки хоть шерсти клок»!
С другой стороны, не имеют под собой никакого основания и разговоры о «сдаче» Западом киевского режима, очень сильно активизировавшиеся в связи с мартовским приездом в Москву госсекретаря США Дж. Керри. Все обстоит ровным счетом наоборот: из Первопрестольной Керри поехал в Брюссель, где в ходе переговоров с главой Еврокомиссии Ж.-К. Юнкером высокие стороны пришли к решению об активизации создания Трансатлантического партнерства, то есть об окончательном превращении Европы в протекторат и сферу влияния США. Казалось бы, включить в этот процесс еще и Украину — в интересах Вашингтона, но это только видимость, и именно поэтому «камнем преткновения» и стала Голландия. О роли этой страны в глобальных раскладах чуть ниже. Пока же соединим провал референдума единой аналитической логикой с предстоящим июньским плебисцитом в Великобритании — о членстве в ЕС, а также с новыми поворотами в избирательной кампании в США:
— резко участившимися чувствительными поражениями Хиллари Клинтон в целом ряде штатов в ходе демократических праймериз;
— продолжающимся уверенным лидерством Дональда Трампа у республиканцев.
Решающим, скорее всего, окажется голосование в Нью-Йорке, которое в обеих партиях состоится 19 апреля, и тогда существенно упростится (или даже будет разрешена) дилемма между системным «статус-кво» (Клинтон) и внесистемными внутренними (Сандерс) и внешними (Трамп) подвижками в будущей американской стратегии. Добавим к этому позапрошлогодние откровения шефа агентства Stratfor Дж. Фридмана о «Черноморском ТВД (театре военных действий)», который:
— объединяет единой логикой украинский и сирийский конфликты;
— определяет фундаментом создающегося на этом ТВД альянса региональную связку Турции с Румынией, которые, в свою очередь, формируют лимитрофные цепочки союзов соответственно с Польшей (и далее с Прибалтикой) и Азербайджаном;
— отводит Турции и Румынии роль основных инструментов американской политики в регионе.
Автору уже приходилось их комментировать, но то было давно, много воды утекло, и с тех пор ситуацию необходимо уточнить. Из нового в ней, вероятнее всего, следует отметить то, что Украина отнюдь не выведена из «зоны конфликта» на ТВД. Она лишь привязана:
— северным и западным флангами к Польше и через нее к Прибалтике;
— юго-западным — к Молдавии, ориентированной векторами своей стратегии на Румынию с одной стороны и Приднестровье с другой;
— южным — к Турции, с которой ее соединяет формирующийся альянс Порошенко с Эрдоганом. Здесь векторы этой американской (подчеркиваю это) стратегии сходятся в Крыму, и концентрация крымско-татарских сил в составе ВСУ на северных рубежах Крыма, а внутренних экстремистов — в северной части полуострова (что отмечает Сергей Кургинян) безошибочно указывает эпицентр будущего «большого конфликта».
Якобы «отход» американцев с Украины, который обычно отождествляется с критикой киевского режима, прозвучавшей со стороны вице-президента США Дж. Байдена с трибуны Верховной рады, — на самом деле не что иное, как традиционный для США прием «вьетнамизации» украинского конфликта с будто бы передачей основных управленческих решений от вашингтонского командования — киевскому режиму Порошенко (как в свое время — сайгонскому Нгуена Ван Тхиеу). А также способ «задвинуть» на периферию попытки разрешить его в «нормандском» формате, по линии Берлина и Парижа, кризис которых особенно нагляден на фоне провала партии Меркель на региональных выборах и недавней смены главы французского МИД.
Если суммировать, то получается европейско-закавказская лимитрофная дуга, протягивающаяся от Таллина, Варшавы и Бухареста до Стамбула, Анкары и Баку, получающая наибольшую оперативную глубину на крымском, киевском и в целом украинском направлении. Каким-то особым, иезуитским (в прямом и переносном смысле) способом в эту конфигурацию в последнее время начинает встраиваться и Белоруссия Александра Лукашенко. И дело даже не в резко возросшей интенсивности как дипломатических, так и военных контактов с США и НАТО. И не в новой военной доктрине, исключающей использование белорусских вооруженных сил в интересах российских союзников в условиях, когда основное направление удара по России будет прочерчено отнюдь не через Белоруссию, а через Украину и, возможно, Закавказье. А в некоем неясном, только угадывающемся, скрытом смысле заведения на Минск, в дополнение к СНГ, целого ряда вроде бы не относящихся к сфере его интересов постсоветских конфликтов — в Нагорном Карабахе (Минская группа ОБСЕ), в Донбассе (Минские соглашения номер один и два). А также в «особом» месте республики в стратегии Ватикана, особенно с учетом прихода к власти в нем ордена иезуитов, традиционно контролирующего ЦРУ, как и в «наработках» этого ордена по части «теологии освобождения». Если учесть этот фактор, то католическая экспансия «nach Nord-Osten» приобретает вид соединения сил мирового фашизма и троцкизма, вместе взятых.
«На выходе» мы, скорее всего, получаем то, к чему и надо готовиться: координируемый США и Ватиканом через Польшу и Турцию одновременный поджог «замороженных» конфликтов в Донбассе, Приднестровье и Карабахе, где только что завершена соответствующая «разведка боем». Затем, в случае успеха, дальнейшая эскалация. С объединением этих отстоящих друг от друга анклавов в рамках обнародованного Фридманом Черноморского ТВД (ясно, что он его не придумал, а просто подконтрольно «слил»). И переносом военных действий на территорию собственно России — в Крым и, не исключено, в остающийся в глубоком тылу сформированной наступательной группировки Калининград. США, а также «большие члены» НАТО и включенного к тому времени в «Транс-Атлантику» ЕС — Франция, Германия, как и, возможно, покидающая «объединенную Европу» Великобритания, — остаются «в стороне». На деле же они, прежде всего США, становятся модераторами и координаторами нового «большого конфликта» в Восточной Европе, передавая роль «пушечного мяса» своим младшим сателлитам. Именно к этому и готовят американскую и европейскую общественность заявления того же Трампа об обременительности НАТО и возможности его роспуска. Иначе избежать вовлечения в прямой военный конфликт с Россией Америке, Британии и их ключевым европейским визави помешает знаменитая 5-я статья Вашингтонского договора 1949 года (о создании НАТО).
И думают, что ничем не рискуют, рассчитывая сделать то, что не удалось в 1944 году: остановить Россию как минимум на нынешних границах, а как максимум — на рубежах бывшего СССР. В расчет, безусловно, входит и выведение из конфронтации с нашей страной ядерных держав, способное нивелировать стратегическое превосходство российских Вооруженных Сил, ограничив зону масштабных разрушений территориями СССР и части его экс-союзников по канувшему в Лету Варшавскому договору — их, в отличие от европейских бюргеров, разумеется, не жалко.
Теперь с позиций этой перспективы посмотрим — уже другими глазами — на итоги голландского референдума, который, по мнению автора этих строк, подобно «лакмусовой бумажке», высветил значительную часть этого расклада. Количественные итоги следующие. При явке в 32% почти 62% высказались против евроассоциации с Украиной и 38% — за нее.
Как видим, общие политические итоги референдума таковы, что, с одной стороны, Украина получила отказ, но явка невысокая, всего на 2% превышающая минимально допустимый порог. Специфика голландского законодательства в следующем. Если явка не достигает 30%, то референдум считается несостоявшимся. В нашем случае, оговариваюсь, что речь идет о политической, а не юридически-правовой стороне вопроса, референдум состоялся по сути условно, как говорится, «с вопросами».
С другой стороны, убедительность даже этих условных итогов сомнительная: противники ассоциации вроде бы получили значительно более 50%, но существенно меньше «безоговорочных» двух третей. Иначе говоря, результаты с политической точки зрения как минимум не бесспорные. Если же подсчитать цифры, то 62% противников ассоциации ЕС с Украиной от 32% проголосовавших на референдуме, это 19,84% (менее 20%!) общего количества голландских избирателей. Это говорит о том, что вопрос можно считать «подвешенным». Не «ЗАмороженным», но «ПОДмороженным». Поэтому поле возможностей волюнтаристски трактовать эти итоги можно считать безграничным, ибо ничто так не способствует этому, как наличие пресловутых «двойных стандартов» в оценке итогов волеизъявления, а здесь все предпосылки для этого настолько налицо, что ими не воспользуется только дурак или очень ленивый.
Значит, это часть какой-то большой геополитической игры. Какой?
Что такое в данном случае «двойные стандарты»? А то, что любое из возможных решений, принятых по итогам референдума, будет принято как естественное, «нормальное», демократическое, соответствующее волеизъявлению граждан, и, следовательно, поиск этого решения, как и возможность жонглирования разными вариантами решений, перемещается с избирательных участков в закрытые, «концептуальные», элитарные структуры США и Запада, что и требовалось доказать.
Каким конкретно может быть итоговое решение?
Любым! По итогам референдума голландское правительство должно подготовить и внести в парламент законопроект либо о денонсации соглашения об ассоциации ЕС с Украиной, либо об его подтверждении. Парламент, в свою очередь, утверждает законопроект либо о денонсации, отвергая соглашение об ассоциации окончательно, либо о подтверждении, бесповоротно вводя ее в действие. Полная свобода выбора! Но если и ее не хватит, в запасе имеется еще один вариант: парламент может вообще отказаться принять тот или иной вариант законопроекта (это тоже допускается) и тем самым окончательно «подвесить» ситуацию, оставив лазейку для любого последующего решения — тогда и так, как это будет нужно. Премьер-министр Нидерландов Марк Рютте уже обнародовал новость о том, чтобы скорых новостей не ждали.
Кому именно это нужно?
А вот это вторая часть вопроса, гораздо более важная, чем первая, связанная с формальными итогами референдума.
Голландия — исторический плацдарм Великобритании на континенте, в рамках сегодняшних реалий преобразованный в плацдарм англосаксонского мира в целом, то есть Лондона и Вашингтона. Так установлено с конца XVII века, с так называемой «Славной революции», в результате которой в Британии (1689 г.) воцарилась голландская протестантская, с иудейскими корнями, Оранско-Нассауская династия. Результаты того правления оказались необратимыми: в Британии англиканство навеки осталось религиозной монополией. В самой Голландии эта династия и сейчас у власти: действующий король Виллем-Александр приходится сыном королеве Беатрикс и внуком королеве Юлиане и ее тесно связанному с нацистами супругу Бернгарду де Липпе-Голландскому, основателю ряда закрытых «концептуальных» структур, тесно связанных с ведущими кланами глобальной олигархии.
Именно наличие этой британо-голландской оси интересов (в бизнес-сфере олицетворяемой нефтяным гигантом Shell) побуждало Британию неизменно — что в 1914, что 1940 годах — вступать в войну, как только немцы предпринимали наступление через Бельгию, затрагивая голландские интересы. По этой же причине после Второй мировой войны был образован Бенилюкс, объединивший Голландию, Бельгию и Люксембург; неформальным архитектором этого образования признается Арнольд Тойнби, выдающийся историк, политолог и многолетний научный директор лондонского Королевского института международных отношений (Chatham House). По этому же самому Бенилюкс является центром большинства европейских структур — от НАТО и Европейского союза до Международного суда ООН. В регионе неизменно принимались важнейшие политические решения, например, по созданию британо-континентальной протестантской связки (Всемирный совет церквей). На эту англиканско-кальвинистскую ось после подписания в 2001 году Экуменической хартии был «нанизан» и Ватикан; предпосылки к этому составили еще заблаговременные решения Второго Ватиканского собора (1962−1965 гг.).
По каналам олигархического влияния Бенилюкс тесно соединен со Швейцарией, образуя финансовую ось Европейского союза, которая объединяет олигархические структуры с частными, а также с финансовой сетью Ватикана и США:
— заведенным под базельский Банк международных расчетов (БМР) Советом по финансовой стабильности «Группы двадцати» с его списками глобальных банков, «слишком больших, чтобы лопнуть»,
— ротшильдовской частной сетью Inter-Alpha Group of Banks;
— брюссельским (ЕС) Европейским круглым столом финансового обслуживания (EFSR);
— американским Форумом финансовых услуг (FSF).
Другим центром, который входит в сформированную в Бенилюксе систему олигархических связей американо-британского «моря» и европейской «суши», является Испания, играющая ключевую роль в интеграции в нее Ватикана. (Это крупнейшая католическая монархия, а также банковская группа Santander и тесно связанный в свое время с иезуитами и нацизмом орден Opus Dei).
Короче говоря, Голландия и Бенилюкс в целом представляют собой узловой пункт, своего рода «солнечное сплетение» мировой политики, являясь как важнейшим центром Запада, так и инструментом управляющих им англосаксонских (британских и американских) глобально-олигархических интересов.
В этих странах, а в Голландии в особенности, ничего не происходит без команд из Лондона и Вашингтона; эксклюзивность статуса этой страны в том, что продавливать идею Трансатлантического партнерства с помощью терактов в Париже и Брюсселе, оказывается, можно. А в Амстердаме или, скажем, в Утрехте, не говоря уж о Гааге, нельзя. Сбитый в Донбассе малайзийский «Боинг» с большим количеством голландских пассажиров на борту, — это, по-видимому, то самое исключение, которое лишь призвано подтвердить незыблемость правила. Скорее всего, та «игра» стоила своих свеч, особенно если учесть, что именно в те дни разворачивались известные события вокруг Славянска, Горловки и Донецка.
И если соединить освещенную в первой части статьи геополитику с итогами голландского референдума, становится очевидным, что они расчищают дорогу именно военному сценарию, предоставляя его авторам широчайшее пространство для применения своих «творческих» способностей и фантазии. И тот, кто в связи с этим эксплуатирует тему «стратегического размена» России с Западом, забывает уроки истории, которые неопровержимо свидетельствуют: сам вопрос «разменов» подобного масштаба всякий раз появляется в информационной повестке дня исключительно в преддверии очень серьезных потрясений. Или, если вспомнить опыт Карибского кризиса, становится их результатом.