Мир вам, добрые господа, пропустите нас — мы идём
Зарывать великий народ, что был Англии равен во всём.
Было Царство, была и Слава, там и Гордость, и Мощь была —
Триста лет процветала держава, в триста дней сгорела дотла.
Поют:
Лейте масло по мёрзлой земле,
Усеянной грудами тел.
Долго мучились – пусть отдохнут в тепле…
А кто бы потом горел, господа,
Кто б на костре горел?
Мир вам, вежливые господа, пусть не снятся вам страшные сны —
Ведь ни тени, ни вида, ни звука не осталось от этой страны,
Только стон раздастся порою, полыхнёт огонь, разгорясь,
Лишь мелькают тени народа, который втоптали в грязь.
Поют:
Преломите хлеб — без него умрут
Те, кто сеет рожь…
Долго мучились – поедят, да в хомут,
А кого потом проймёшь, господа,
Подачкой вашей проймёшь?
Мир вам, радостные господа, и вкушайте веселье сполна!
Как быстро Держава эта в кровь и пепел превращена!
Едва лишь кончилось лето и вьюга завыла вслед —
Ни войска, ни хлеба, ни веры, ни страны, ни имени нет!
Поют:
Поровнее спускай, вот теперь пойдёт,
Поровнее землицу класть!
Вот так хоронят мёртвый народ…
А кому пото́м пропáсть, господа,
С вашей помощью-то пропасть?
(Киплинг, 1918)
Русской темы Киплинг избегал почти демонстративно. Средний читатель, кроме несколько упоминаний вскользь в путевых заметках “От моря до моря” да темы русских шпионов в “Киме”, пожалуй, больше ничего и не вспомнит… Ну, разве что еще “Балладу о трех котиколовах”: “Свинцом и сталью подтвержден, закон Сибири скор:// Не смейте котиков стрелять у русских Командор!” Т.е. противостояние англосаксов и русских у Киплинга всегда замещено, сублимировано – либо это шпионские игры, либо столкновение американских браконьеров и русской береговой охраны…
Прямое признание прозвучит только единожды, в стихотворении “Россия – пацифистам” (“Russia To The Pacifists”): “Мы роем могилу нации, столь же великой, как Англия” (“We go to dig a nation’s grave as great as England was”). Киплинг был честен с собой, он отдавал себе отчет в своем главном страхе. Истинный имперец, он прекрасно понимал, что несколько самозваных “империй” – это профанация. Империя может быть только одна. Претензии большинства европейских “конкурентов” так же смехотворны, как смехотворна была исчезнувшая уже при жизни Киплинга “Бразильская империя”. Но, пока жива Россия, вопрос “кто?” продолжает висеть в воздухе. Однако озвучивает он этот страх только в 1918-ом, когда ему кажется, что страх ушел в прошлое навсегда. Пока же Россия казалась ему сильной и опасной, он старался ее, по возможности, не замечать… За единственным исключением.
Рассказ “Бывший” (“The Man Who Was”, 1891), на русский, кажется, не переводился. Это вообще, наверное, самый британский рассказ Киплинга. Чего стоит одна только деталь: офицеры полка Белых гусар празднуют победу в поло над офицерами туземного полка, но представитель противников, принц (“the son of a king son”), приходит только к десерту: не существует уровня знатности, которая позволила бы пригласить туземца к обеду… Пересказывать рассказ не буду – он стоит того, чтобы каждый его прочел сам, пусть и со словарем в руках, как это делал я. Такую концентрацию ненависти и абсолютно карикатурной лжи вы мало где встречали.
И именно здесь была впервые озвучена чеканная формула, исчерпывающе описывающая неизменный взгляд англосакса на русского: “Поймите меня правильно, всякий русский – милейший человек, пока не напьётся. Как азиат он очарователен. И лишь когда настаивает, чтобы к русским относились не как к самому западному из восточных народов, а, напротив, как к самому восточному из западных, превращается в этническое недоразумение, с которым, право, нелегко иметь дело. Он сам никогда не знает, какая сторона его натуры возобладает в следующий миг”.
(“Let it be clearly understood that the Russian is a delightful person till he tucks in his shirt. As an Oriental he is charming. It is only when he insists upon being treated as the most easterly of western peoples instead of the most westerly of easterns that he becomes a racial anomaly extremely difficult to handle. The host never knows which side of his nature is going to turn up next”).
И только через призму прощального стихотворения, через главное признание можно правильно понять эту чеканную формулу. Это не констатация, это заклятье, заговор. Не “русский – азиат” а всего лишь “русский обязан быть, должен стать азиатом, чтобы перестать представлять собой вечную угрозу владычеству англосаксов, превратиться из конкурента в добычу, в ресурс”. Другое дело, что, в отличие от Киплинга, сегодняшние англосаксы успешно заклинают сами себя. Они искренне верят в свою мантру. Киплинговская трезвость навсегда осталась в золотом веке Британской империи и в реальный мир уже никогда не вернется.
PS. Добрые люди в комментах напомнили про “Мировую с медведем”… Забыл, да.
(Армен Асриян, 2018)