Недавно, слушая музыкально-развлекательную радиостанцию, я в очередной раз заметил, что все репризы радиоведущих нанизаны и крутятся вокруг одного смыслового стержня — нелюбви к работе.
Они крутятся вокруг него столько лет, сколько существует российское музыкально-развлекательное радио.
Там с неубиваемым упорством всю неделю ждут выходных, страдают по понедельникам и радуются среде, которая «маленькая пятница», желают слушателям и себе самим дожить до конца рабочего дня, а лучше до отпуска, чтобы по возвращении с отдыха сразу же начинать ждать следующего. Миллионы людей в России уже несколько десятилетий живут под воздействием антитрудовой пропаганды. Как получилось, что труд из занятия достойного превратился в презираемое — и есть ли шанс вернуть ему почётное звание?
Наверняка мелькнувшую у многих сейчас мысль о чудовищном заговоре радиостанций («все СМИ принадлежат Западу!») я хотел бы отсечь в самом начале. Ибо при полной бездоказательности она блокирует все дальнейшие рассуждения о проблеме. А подумать тут есть над чем. Оставим на время музыкальные радиостанции, в конце концов, их аудитория имеет свою специфику (о ней чуть позже). Но ведь и в любом другом СМИ мы сегодня, как ни старайся, а не найдём ни одного хвалебного слова труду.
Слово это вообще выпало из нашего обихода, потерялось где-то в заброшенных музеях советской действительности, вместе с пылящимися подле песнями о «совести», «дружбе», «долге». Труд в массовом понимании из разряда добродетелей перешёл в полное ничто. Осталась только работа, которую, как рабскую лямку, от понедельника до пятницы тянет страна. А ведь труд — это не только работа. Это идеал. Он охватывает и занятия непосредственно на рабочем месте, и работу над собой как над личностью, и над окружающей реальностью, и над своей жизнью.
Девальвация труда как идеала произошла даже прежде, чем рухнула советская система, его прославляющая. Собственно, крах её и был во многом обусловлен этим обесценением. Поэтично и весьма точно это описал музыкант Ю. Шевчук в одной из своих старых песен: «Славим радость большого труда, непонятного смыслом своим. Славим радость побед, по малейшему поводу пир. И уж лучше не думать, что дальше наступит за ним».
Просто с наступлением относительной стабильности и сытости в советской России после сложных периодов индустриализации, войны и последующего восстановления страны общество потеряло сверхмотивацию к труду, а стало быть, и перестало понимать его смысл. Абстрактная цель построения светлого будущего объективно не могла зажигать массы так, как реальная угроза физического уничтожения. Перестройка, крах прежней системы и свалившийся нам на головы отчётливо разбойничий строй 90-х, — всё это окончательно добило идеал труда, отправив его на свалку истории. Там он находится и по сей день, а царящая в СМИ атмосфера трудового нигилизма лишь цементирует такое положение.
Здесь имеет смысл разделить общество на две категории. Одна, совсем молодая, — те сограждане, которые выросли на антитрудовой пропаганде.
Всю жизнь из-за каждого угла им внушают, что они:
а) совершенно уникальные создания, перед которыми жизнь и общество в долгу;
б) работа — это досадная неизбежность, а желать нужно того, чтобы достичь такого положения в обществе, которое тебя от неё избавит (выйти замуж за олигарха/ловко подрезать краевой бюджет и т.п.);
в) энергоэффективнее ни к чему не стремиться, потому что (как обещают масс-медиа) рано или поздно появится волшебник/представитель тайной силы, который откроет тебе твою уникальность (владение сверхспособностями, наследный титул тайного принца Вселенной и т.д.) и превратит из тусклого офисного червя в героя.
Поэтому когда людям, воспитанным на таком идеологическом корме, пытаешься донести что-то о саморазвитии, о самоценности труда, о долге и совести, они лишь хлопают глазами и думают о пирожных.
Другая категория граждан — это те, кто советскую систему помнит (либо проникся по рассказам очевидцев).
Любой призыв к труду в этом случае упирается о мантру:
«Я не хочу вкалывать «на дядю». Я не стану жилы рвать для того, чтобы он себе новую яхту купил!».
Или её разновидность:
«Чтобы хорошо трудиться, нам нужна идеология. Мы должны понимать, что делаем что-то полезное для страны, для общества. Даёшь новую Конституцию, тогда и поговорим!»
Нередко за подобными формулировками прячутся обычные тунеядцы и лодыри. Они всё ждут, когда им создадут «нормальные условия», очень сильно попросят и только тогда, может быть, они засучат рукава. На самом деле не засучат, а найдут какие-нибудь новые отговорки.
Идеология и «новая Конституция» должны быть в первую очередь в голове человека.
Эта конституция очень простая — «плохо работать — стыдно».
И не важно, где ты при этом трудишься — «на дядю», госкомпанию или себя самого. Стыдно должно быть перед собой, перед близкими, в конце концов, перед предками, незримо стоящими за твоей спиной, то есть, в конечном счёте, перед своей страной. Но если по идейным соображением человеку и правда претит работать на частный бизнес, он должен искать себе другие варианты самореализации, ведь насильно сегодня никто никого не держит. Правда, такой поиск сам по себе есть величайший труд. Найти дело по душе, не перебрав множество вариантов и не набив шишек, пожалуй, не удавалось ещё никому.
При этом всё же признаем, что никто, кроме государства, не сможет изменить отношение людей к труду. Сколько бы ни бились отдельные «пропагандисты всего хорошего», а совокупный эффект их воздействия будет ничтожен. Однако выше мы указывали на то, что и власть не всемогуща. Мы и теперь живём в относительно сытое и стабильное время (хоть и тревожное), поэтому сколько ни переписывай Конституцию, сколько ни переодевай чиновника в гвардейские ленты, всё это не повернёт массового сознания, не вернёт труду осознанный массами смысл. Как же быть?
Можно как сейчас — не делать в этом смысле ничего. Надеяться, что если наступит для страны новый час испытаний (а он рано или поздно наступит), то государство достанет из запасника идеал труда, а общество вмиг пробудится от сна и всё завертится само собой. Но нет никаких гарантий того, что десятилетиями отучаемое от труда общество вдруг сможет с нужной оперативностью себя преодолеть. Я, например, когда смотрю в осоловевшие глаза какой-нибудь девочки-менеджера, то сильно в том сомневаюсь. Нет, всё же привычку к труду нужно в человеке воспитывать — и по щелчку она не появится.
А раз так, то нужно браться за дело уже сегодня. И государству, и обществу. Только без перегибов.
Это вовсе не такая уж невыполнимая задача, как кажется. Ведь та самая молодёжь, о которой говорилось выше, на самом деле открыта к восприятию трудовых ценностей — хотя бы в силу их новизны. Нужно лишь уметь ознакомить её с ними, заинтриговать и увлечь. Главное, без фальши. Ведь труд актуален в любой общественно-политической формации, он выше. Труд — это образ жизни.