Мы, русские, народ великодушный и долготерпеливый. Мы всегда были готовы прощать по-евангельски до «семижды семидесяти раз» даже тех обидчиков, которые не единожды в истории досаждали нам своими тайными и явными нападками. Готовы прощать и теперь, памятуя о древнем завете: худой мир лучше доброй ссоры. Да, наше терпение велико. Но не безгранично. Оно иссякает тогда, когда обидчики переходят грань мира, пусть даже худого, и открыто разжигают вражду.

С больной головы на здоровую.

Тема так называемого «Катынского расстрела» 1940 г., когда погибли несколько тысяч польских офицеров, долгие годы осложняла российско-польские отношения, несмотря на то, что точку в этом вопросе давно уже поставили ряд авторитетнейших экспертных комиссий и Нюрнбергский трибунал (1945–1946 гг.), обвинительное заключение которого, казалось бы, навсегда определило виновных в этом злодеянии – германских нацистов. Тем не менее в последнее время Польша вновь подняла этот вопрос и продолжает нагнетать обстановку вокруг Катынской трагедии с целью принудить Россию взять на себя вину за массовые расстрелы. Вице-министр обороны Польши Александер Щигло заявил: «Пусть русские знают, что к проблеме Катыни мы подходим очень серьезно…» и предложил, чтобы Катынский музей разместился напротив посольства России – для напоминания «русским об ответственности за Катынь». В самом польском обществе отношение к «Катынскому делу» уже приобрело характер истерии. Польские СМИ широко освещают кампанию массовой подачи пострадавшими семьями исков в Страсбургский суд по правам человека с требованиями не только моральных, но даже и материальных компенсаций. Несмотря на то, что официальная польская версия плохо увязывается с рядом вновь открытых и давно извест­ных доказательств и фактов, в частности о причаст­ности нацистов к Катынскому преступлению, Польша настаивает на признании однозначной ответственности России как правопреемницы СССР за это преступление. Вместе с тем польская сторона замалчивает другой вопрос, пытается уйти от рассмотрения собственного кровавого преступления, совершённого по отношению к десяткам тысяч граждан Советской России 90 лет назад. И совершённого не тайно, а явственно вопиюще!

Польский зачин

В разгар Гражданской войны в России поляки воспользовались ситуацией и попытались реализовать свои вековые амбиции – «восстановление Польши в границах 1772 года». 1 января 1919 г. была провозглашена Белорусская ССР. В этот же день польские части взяли под контроль Вильнюс, но уже через неделю город был отбит частями РККА. 16 февраля 1919 г. власти Белорусской ССР предложили польскому правительству определить границы, но Варшава оставила это предложение без внимания.  Тогда же немецкие войска пропустили польские части на линию р. Неман – Кобрин. Вскоре туда с другой стороны подошли части Красной Армии. Так образовался польско-советский фронт на территории Литвы и Белоруссии.

В конце февраля 1919 г. польские войска форсировали Неман и начали наступление в Белоруссии, находившейся в федерации с РСФСР, т.е. совершили акт нападения на советскую территорию. Весной и в начале лета поляки оккупировали восточные земли страны Советов. Части Красной Армии вынуждены были отступать с боями в виду нехватки сил, поскольку все резервы советский генштаб направлял на южное направление против Добровольческой армии Антона Деникина, которая рвалась к Москве.

В ходе войны польские войска совершали казни гражданского населения и проводили этнические чистки, объектом которых в основном были евреи. Первым документированным применением оружия против гражданских лиц стал расстрел поляками миссии Российского Красного Креста 2 января 1919 г. В марте 1919 г. после занятия польской армией г. Пинска была расстреляна часть персонала госпиталя. Наступление польских войск на Украине весной 1920 г. сопровождалось погромами и массовыми расстрелами: в г. Ровно поляки расстреляли более 3 тысяч мирных жителей, в местечке Тетиев убито около 4 тысяч евреев, за сопротивление при реквизициях продовольствия полностью сожжены деревни Ивановцы, Куча, Собачи, Яблуновка, Новая Гребля, Мельничи, Кирилловка и др., их жители расстреляны. В то же время в самой Польше было разрушено 114 православных церквей, в том числе взорван уникальный по своей культурной значимости варшавский кафедральный собор святого Александра Невского, имевший в своем собрании более 10 тысяч произведений и предметов мировой худо­жественной ценности.

Несмотря на первоначальные неудачи, уже весной 1920 г. ситуация на польском фронте была переломлена в советскую пользу с вводом в действие переброшенной с Кавказа 1-й конной армии С.М.Будёного. А к началу августа положение Польши было критическим и близким к катастрофе. Опасаясь победоносного наступления советских войск, западные страны в первую очередь США и Франция, оказали мощнейшую поддержку Польше. В августе 1920 г. польско-французским командованием был оформлен план контрнаступления и вскоре поляки начали широкомасштабную наступательную операцию.

В силу ряда тактических неудач, части Красной Армии вынуждены были перейти в оборону, а через некоторое время войска Западного фронта уже стали отступать на восток. В результате поражения на польском рубеже советские войска Западного фронта понесли тяжелые потери. Более 100 тысяч красноармейцев, защищавших свою Родину, молодую Советскую республику, остались лежать на полях сражений. Но смерть в бою не предел человеческих страданий. Иногда и живые завидуют мёртвым. Ещё худшая участь ожидала советских военнопленных, попавших в польские концлагеря.

Ад земной

Первые пленные красноармейцы появились после первого боевого столкновения частей Войска Польского и Красной Армии в феврале 1919 г. Согласно российским источникам, всего за время советско-польской войны 1919-1921 гг. в польском плену оказались примерно 160 тысяч советских граждан. Из них даже по оценкам польских историков не менее 17 тысяч погибли от голода, болезней, пыток, издевательств и казней. Российские историки погибших в польском плену определяют цифрами от 20 до 80 тысяч.

В Польше пленных красноармейцев содержали в нескольких лагерях, оставшихся после Первой мировой войны. Самым крупным был концлагерь в Стшалкове, рассчитанный на 25 тысяч узников. Но самым страшным по условиям содержания стал лагерь, в районе города Тухоля. Эмигрантская русская пресса в Варшаве, в том числе газета «Свобода», писала о Тухоли, как о «лагере смерти». В письме руководителя польской разведки подполковника Игнацы Матушевского от 1 февраля 1922 г. в кабинет военного министра Польши сообщается, что в Тухольском лагере за все время его существования погибли 22 тысячи военнопленных Красной Армии.

Страдания начинались для пленных ещё во время пути к месту заключения. По дороге, на остановках, иногда длившихся сутки, к поезду специально подходили многочисленные толпы шовинистически настроенной польской интеллигенции – «господа с палками» и «дамы из общества»,которые истязали выбранных ими пленных при полном равнодушии и попустительстве конвоя. К слову сказать, наиболее ярко антироссийские настроения в Польше сформулировал тогдашний заместитель министра внутренних дел, в будущем министр иностранных дел Польши Юзеф Бек: «Что касается России, то я не нахожу достаточно эпитетов, чтобы охарактеризовать ненависть, которую у нас испытывают по отношению к ней».

Издевательства, изощрённые истязания и пытки, которым подвергались тысячи советских военнопленных в польских концлагерях, не поддаются разумению.Это было зверство, возведённое в «доблесть». Это была чудовищная патология, утверждённая как норма. Лагерные польские офицеры просто упивались своей властью и вседозволенностью, подвергая русских мучениям. Вот лишь несколько примеров из хроники ужасов польского плена по воспоминаниям бывших узников, переживших этот кошмар.

В лагере Стшалково летом 1919 г. помощник начальника лагеря «поручик Малиновский ходил по лагерю в сопровождении нескольких капралов, имевших в руках жгуты-плетки из проволоки». Нередко Малиновский приказывал пленному ложиться в канаву, а капралы начинали избивать. «Если избиваемый стонал или просил пощады, Малиновский вынимал револьвер и пристреливал… Если часовые застреливали пленных, Малиновский давал в награду 3 папироски и 25 польских марок… Неоднократно можно было наблюдать, как группа во главе с Малиновским влезала на пулеметные вышки и оттуда стреляла по беззащитным людям».

В августе 1920 г. в деревне Гричине Минского уезда после длительных истязаний и издевательств взятые в плен красноармейцы были так «бесчело­вечно умерщвлены, что некоторые части тела были совершенно оторва­ны».

В декабре 1920 г. Верховный Чрезвычайный комиссар по делам борьбы с эпидемиями Эмиль Годлевский в письме военному министру Польши характеризовал положение в лагерях советских военнопленных как «просто нечеловеческое и противоречащее не только всем требованиям гигиены, но вообще культуре». К сожалению, его письмо так и осталось «гласом вопиющего в пустыне» и содержание пленных продолжало оставаться невыносимо тяжёлым. Вот типичная ситуация в лагере Стшалково, садистские условия жизни в котором напоминают Освенцим: «19 октября 1920 г. барак для пленных был так переполнен, что, входя в него, посреди тумана было вообще трудно что бы то ни было рассмотреть. Пленные, среди которых оказалось немало раненых и больных, были скучены настолько, что не могли лежать, а принуждены были стоять, облокотив­шись один на другого».

Зверства властей Польши по отношению к пленным красноармейцам, к советским людям, невозможно объяснить взвинченностью общей политической обстановки в изнурённой войною Европе, невозможно оправдать всеобщим ожесточением военного времени. И хотя в марте 1921 г. был подписан мирный Рижский договор, завершивший советско-польскую войну 1919-1921 гг., в 10-й статье которого подписавшиеся стороны отказывались от претензий за «проступки против правил, обязательных для военнопленных», тем не менее в сентябре того же года нарком иностранных дел РСФСР Г.Чичерин направил Польше ноту, в которой обвинил польские власти в гибели десятков тысяч советских военнопленных и подчеркнул, что «на ответственности польского правительства всецело остаются неописуемые ужасы, которые до сих пор ещё безнаказанно творятся…»

Мёртвые сраму не имут

С тех пор прошло немало времен – девять десятков лет. Но польские власти до сих пор не признали ответственность за исторические преступления своего государства по отношению к советским гражданам, за массовое умерщвление безоружных пленных красноармейцев. Вместо этого они пытаются произвести ревизию обвинительных заключений Нюрнбергского процесса. Фабрикуют мнимые обвинения в сторонний адрес, не признавая своих вин. Ищут соринки в чужих глазах, не замечая брёвен в глазах собственных.

Но время есть время.

Оно не только лечит раны прошлого, но и заносит следы былого. Тем более, если эти следы никому не нужны.  В то время как в Катыни установлены мраморные плиты в память о польских офицерах, в Тухоле надгробия бойцов Красной армии засыпаны грязью и едва видны. Их братские могилы заросли травой, но сохранились огромные продолговатые насыпи, уходящие вглубь леса. На месте бывшего концлагеря для советских военнопленных давно построен цементный завод.Окрестности завалены грудами строительного мусора, неподалёку – канализация. Местные рабочие жалуются:  до сих пор, копая землю, они натыкаются на груды человеческих костей. Приезжал сюда как-то российский посол, но не выразил никакого протеста. А когда в 2010 г. высшие правительственные лица России от имени всего государства повинились перед поляками за «катынский расстрел», то российская сторона и вовсе перестала интересоваться судьбой могил десятков тысяч своих соотечественников, замученных в польском плену.

Но мёртвые сраму не имут.

Стыдно, совестно и беспокойно должно быть нам, ныне живущим русским людям. Стыдно за то, что покорно соглашаемся признать мнимые обвинения, очерняя тем самым светлую память предков и обрекая на незаслуженный позор будущие поколения потомков. И совестно от того, что не находим в себе мужества призвать действительных виновников исторических преступлений перед нашим народом если не к покаянию, то хотя бы к извинению.

А прощать мы умеем. Великодушно.

Польские концлагеря и их русские жертвы

Вторая Речь Посполитая создала огромный архипелаг из концентрационных лагерей, тюрем, крепостных казематов.

Перед Катынью (1940 г.), помимо Талергофа (4 сентября 1914 г. − 10 мая 1917 г.),  был польский концлагерь для русских Тухоль (1920 г).

В начале ноября в Варшаве на Виленской площади на месте, куда планировалось вернуть памятник польско-советскому боевому братству, неожиданно появился монумент в память «жертв Майдана».

Это вызвало взрыв возмущения, но возмутило поляков не глумление над памятью десятков тысяч красноармейцев, павших при освобождении Польши от фашизма. В комментариях, оставленных на сайте кresy.pl, читаем:

«Это издевательство. Майдан – по-украински «площадь». На «майдан» украинцы зазывали всех поляков перед их убийством [во время Волынской резни. – Авт.]. В некоторых деревнях так до сих пор называются участки, где покоятся останки поляков в болотах». 

Чуть раньше в Польше блокировали проект установки в Кракове памятника красноармейцам, погибшим в польских концлагерях в 1919-1923 годах… Мы не собираемся «чтить память русских жертв, как мы чтим память немецких солдат, погибших на польских землях», заявил по этому поводу мэр Кракова Яцек Майхровски (Jacek Majchrowski).

Польские концлагеря и их русские жертвы.

В Польше разразился скандал из-за идеи установить в Кракове памятник красноармейцам, погибшим в польских концлагерях. Российское военно-историческое общество организовало сбор средств на памятник военнопленным красноармейцам, погибшим в концлагере в районе Домбе и захороненным в братской могиле. Проект памятника уже создан. Строительство планируется начать в следующем году.

«На участке воинских захоронений мемориального городского кладбища погребено более 1,2 тыс. военнопленных красноармейцев, погибших в концентрационных лагерях периода советско-польской войны 1919-1921 годов в окрестностях Кракова. Имена большинства из них неизвестны. Вернуть память о них – наш долг потомков», – говорится в сообщении, опубликованном на сайте общества, где размещены реквизиты для желающих сделать пожертвование на строительство памятника.

Польская сторона возмущена: она видит в этом попытку «исказить историю» и «отвлечь внимание от Катыни». Мэр Кракова Яцек Майхровский (Jacek Majchrowski), которому подчиняется Управление муниципальных кладбищ, полагает, что Раковицкое кладбище — неподходящее место для монумента российским жертвам польско-большевистской войны. «Больше всего советских военных погибло под Рашином неподалеку от Варшавы. На Раковицком кладбище должен появиться простой православный крест, чтобы почтить память русских жертв, как мы чтим память немецких солдат, погибших на польских землях», — отмечает Майхровский. И тут же дает понять, что не будет делать даже этого: дескать, решение по данному вопросу должен принимать МИД Польши.

Это не просто утонченная издёвка ушлого чиновника, уравнивающего красноармейцев и фашистов, но и наглая подмена фактов. Мэр Кракова, историк по образованию, прекрасно понимает, что красноармейцы, погибшие в битве за Варшаву и замученные в польских концлагерях – не одно и тоже. Ему прекрасно известно также, что польские концлагеря успели унести многие тысячи жизней красноармейцев задолго до этой битвы, прозванной в Польше «чудом на Висле».

Красноармейцы оказались под Варшавой в результате не наступления на Европу, как врут польские пропагандисты, а в результате контрудара Красной армии. Этот контрудар был ответом на попытку польского блицкрига весной 1920 года с целью закрепления за Польшей Вильно, Киева, Минска, Смоленска и (если удастся) Москвы, где Пилсудский мечтал собственноручно начертать на стенах Кремля: «Говорить по-русски запрещается!»

К сожалению, в странах бывшего СССР тема массовой гибели в польских концлагерях десятков тысяч россиян, украинцев, белорусов, прибалтов, евреев, немцев освещена ещё недостаточно.

В результате начатой Польшей против Советской России войны поляки захватили свыше 150 тыс. красноармейцев. Всего вместе с политическими заключенными и интернированными в польском плену и концлагерях оказалось более 200 тысяч красноармейцев, гражданских лиц, белогвардейцев, бойцов антибольшевистских и националистических (украинских и белорусских) формирований.

Вторая Речь Посполитая создала огромный «архипелаг» из десятков концентрационных лагерей, станций, тюрем и крепостных казематов.

Он раскинулся на территории Польши, Белоруссии, Украины и Литвы. Это не только десятки концентрационных лагерей, включая «лагеря смерти» и т.н. лагеря интернированных, такие как Стшалково, Шиптюрно (Szczypiorno), Ланьцут (Lancut), Тухоле, но и тюрьмы, сортировочные концентрационные станции, пункты сосредоточения и различные военные объекты вроде Модлина и Брестской крепости, где было сразу 4 концлагеря – Буг-шуппе, форт Берг, казарма Граевского и офицерский…

Острова и островки архипелага располагались в том числе в городах и сёлах и назывались: Пикулице (на юге, недалеко от Перемышля), Коростень, Житомир, Александров, Луков, Остров-Ломжинский, Ромбертов, Здунская Воля, Торунь, Дорогуск, Плоцк, Радом, Пшемысл, Львов, Фридриховка (на Збруче), Звягель, Домбе (под Краковым), Демблин, Петроков, Вадовицы (на юге Польше), Белосток, Барановичи, Молодечино, Вильно, Пинск, Ружаны, Бобруйск, Гродно, Лунинец, Волковысск, Минск, Пулавы, Повонзки, Ровно, Стрый (в западной части Украины), Ковель…

Сюда же следует отнести т.н. рабочие команды, работавшие в округе и у окрестных помещиков, формировавшиеся из узников, смертность среди которых временами превышала 75%. Согласно данным, которые были доложены на состоявшемся 20 декабря 1920 года в Верховном командовании совещании по делам пленных, в т.н. рабочих командах при сборных пунктах только этого фронта в тот момент числились 3824 пленных.

Польский военный «ГУЛАГ» просуществовал сравнительно недолго – около трех лет, но за это время он успел уничтожить десятки тысяч людей. Самыми смертоносными были концлагеря, расположенные на территории Польши – Стшалково и Тухоль.

Красноармейцев уничтожали в польском плену следующими основными способами.

1. Массовыми убийствами и расстрелами.

До заключения в концлагеря их а) уничтожали во внесудебном порядке, оставляя ранеными на поле боя без оказания медицинской помощи и создавая гибельные условия транспортировки в места заключения; б) казнили по приговорам различных судов и трибуналов; в) расстреливали при подавлении неподчинения.

2. Созданием невыносимых условий в самих концлагерях (издевательства и избиения, голод, холод, болезни).

В начале 1920-х годов польские власти пытались отвлечь внимание мировой общественности от массовой гибели советских военнопленных из-за бесчеловечного обращения, переключив внимание на содержание польских военнопленных в советском плену. Однако сравнение оказалось выгодным для советской стороны. Несмотря на намного более тяжелые условия – гражданскую войну, иностранную интервенцию, разруху, голод, массовые эпидемии, отсутствие средств – польские военнопленные в России находились в гораздо более благоприятных для выживания условиях.

Сегодня польская сторона признает факт массовой гибели заключенных польских концентрационных лагерей, но стремится преуменьшить количество погибших в плену.

Во-первых, численность взятых в плен красноармейцев существенно занижается с целью уменьшения итогового количества погибших. Во-вторых, при подсчете погибших пленных речь идет только об умерших во время заключения.  Не учитывается около 40% военнопленных, погибших до заключения в концлагеря – непосредственно на поле боя либо во время транспортировки в лагеря и из них – обратно на родину. В-третьих, речь идет только о гибели красноармейцев, не учитываются умершие в неволе белогвардейцы, бойцы антибольшевистских и националистических формирований и члены их семей, а также политические заключенные и интернированные гражданские лица (сторонники советской власти и беженцы с востока).

В целом польский плен и интернирование унесли более 50 тыс. жизней российских, украинских и белорусских узников: около 10-12 тыс. красноармейцев погибли до заключения в концлагеря, порядка 40-44 тыс. в местах заключения (примерно 30-32 тыс. красноармейцев плюс 10-12 тыс. гражданских лиц и бойцов антибольшевистских и националистических  формирований).

Хотелось бы призвать не только ученых-историков, но и правоведов Польши и России провести совместное расследование по вопросу о судьбе «исчезнувших» в польском плену десятков тысяч красноармейцев. Бесспорно, польская сторона имеет полное право на расследование всех обстоятельств гибели своих сограждан в Катыни, но и российская сторона имеет точно такое же право на расследование обстоятельств гибели красноармейцев в польском плену. И на составление, точнее восстановление, уже имевшихся к началу 1990-х гг. списков погибших в польских концлагерях соотечественников.

Заслуживают также внимания предложения российских блогеров о введении официальной даты поминовения бойцов Красной армии, погибших в польском плену в 1919–1922 годах, и кемеровского губернатора Амана Тулеева – о создании российского Института национальной памяти, который займется расследованиями преступлений, совершенных на чужбине против советских и российских граждан.

Тухоль: польский лагерь смерти для русских

Чтобы понять, о каких жертвах идёт речь, расскажем о втором по величине польском концентрационном лагере, который располагался в районе города Тухоля.

Его построили немцы во время Первой мировой войны, а с 1919 года поляки стали сгонять туда русских красноармейцев, бойцов украинских и белорусских формирований, гражданских лиц, симпатизировавших советской власти, а также интернированных офицеров Белой армии.

В декабре 1920 года представитель Польского общества Красного Креста Наталья Крейц-Вележиньская писала: «Лагерь в Тухоли — это землянки, в которые входят по ступенькам, идущим вниз. По обе стороны расположены нары, на которых пленные спят. Отсутствуют сенники, солома, одеяла. Нет тепла из-за нерегулярной поставки топлива. Нехватка белья, одежды во всех отделениях. Трагичнее всего условия вновь прибывших, которых перевозят в неотапливаемых вагонах, без соответствующей одежды, холодных, голодных и уставших… После такого путешествия многих из них отправляют в госпиталь, а более слабые умирают».

Из писем белогвардейцев, содержавшихся в том же лагере: «…интернированные размещены в бараках и землянках. Те совершенно не приспособлены для зимнего времени. Бараки из толстого волнистого железа, изнутри покрыты тонкими деревянными филёнками, которые во многих местах полопались». 

В Госархиве Российской Федерации есть воспоминания поручика Каликина:«Еще в Торне про Тухоль рассказывали всякие ужасы, но действительность превзошла все ожидания. Представьте себе песчаную равнину недалеко от реки, огороженную двумя рядами колючей проволоки, внутри которой правильными рядами расположились полуразрушенные землянки. Нигде ни деревца, ни травинки, один песок. Недалеко от главных ворот – бараки из гофрированного железа. Когда проходишь мимо них ночью, раздаётся какой-то странный, щемящий душу звук, точно кто-то тихо рыдает… Когда наша армия интернировалась, то у польского министра Сапеги спросили, что с ней будет. “С ней поступят так, как того требуют честь и достоинство Польши”, – отвечал он гордо. Неужели же для этой “чести” необходим был Тухоль?.. Через год 50% находившихся здесь женщин и 40% мужчин заболели, главным образом, туберкулёзом. Многие из них умерли. Большая часть моих знакомых погибла, были и повесившиеся».

Рассказывает красноармеец В.В. Валуев, попавший в этот лагерь в конце августа 1920 года: «Там лежали раненые, не перевязанные по целым неделям, на их ранах завелись черви. Многие из раненых умирали, каждый день хоронили по 30-35 чел. Раненые лежали в холодных бараках без пищи и медикаментов». 

Польский профессор З. Карпус в предисловии к сборнику «Красноармейцы в польском плену в 1919—1922 гг.» утверждает, что «вопрос, который вызывает наибольшие разногласия и сегодня, касается количества умерших большевистских пленных в лагере в Тухоли. Во многих публикациях утверждается, что в этом лагере умерло 22 тыс. красноармейцев и поэтому этот лагерь везде называется «лагерем смерти. Подавая эту «сенсацию», авторы публикаций не задумываются над тем, возможно ли, чтобы так многороссийских военнопленных умерло за столь краткий срок пребывания в Тухоли…

Основываясь на сохранившихся источниках, можно с уверенностью утверждать, что в Тухоли за год умерло, в подавляющем большинстве от заразных болезней, 1950 большевистских военнопленных» (Красноармейцы. С. 26—27).

Поговорим прежде всего о точности проф. З. Карпуса. По его утверждению, в лагере пленных № 7 в Тухоли «большевистские военнопленные содержались только с конца августа 1920 г. до середины октября 1921 г.» (Красноармейцы. С. 27). Правдивость этого утверждения оспаривается тем фактом, что упоминаемый нами военврач РККА Л. Гиндин бежал из Тухольского лагеря в начале декабря 1921 г.

В книге Н. Райского «Польско-советская война…» отмечается, что «к 10 января 1922 г. в польском лагере Тухоль еще оставались российские военнопленные» (Райский. С. 35). Можно подумать, что речь идет о белогвардейцах, тем более что, по данным уполномоченного Центрэвака Е. Аболтина, в мае 1922 г. в лагере Тухоли содержалось около 4000 русских (белых) пленных (сводная казачья дивизия, дивизия Смерти и 3-я русская армия Перемыкина) (Красноармейцы. С. 702).

Однако в книге Н. Райского далее по тексту говорится, что «к апрелю 1922 г уже ни одного военнопленного красноармейца в польских лагерях не было». Это позволяет утверждать, что пленные красноармейцы находились в лагере Тухоли до апреля 1922 г. В итоге срок пребывания красноармейцев в Тухоли возрастает с 14 месяцев, на которых настаивает проф. З. Карпус, до 20 месяцев.

Весьма избирательно обращение проф. З. Карпуса к польской лагерной статистике. Так, профессор в предисловии к сборнику «Красноармейцы в польском плену…» утверждает, что «максимально в марте 1921 г. в Тухоли находилось более 11 тысяч российских военнопленных» (Красноармейцы. С. 27).

О том, что профессор З. Карпус оперирует явно неточными данными, свидетельствует статистика лагерного госпиталя, которая приводилась в докладе председателя РУД Е. Аболтина: «…РУД имела возможность получить официальную справку заболеваемости и смертности в лагере Тухоли с февраля 1921 г. по 15 мая 1921 г. Из врачебной комиссии ведомости видно, что в лагерном госпитале при общем количестве военнопленных около 15000 …» (Красноармейцы. С. 703).

Все это свидетельствует о том, что из 15 тыс. военнопленных, которые содержались весной 1921 г. в лагере Тухоли, 4 тысячи за исключением врачебной ведомости, нигде не фигурировали. Как они питались и куда испарились, неясно? Проф. З. Карпуса этот вопрос также не заинтересовал. Можно ли после этого официальную польскую статистику о смертности в лагерях для военнопленных считать надежной?

О том, что в Тухоли бывали периоды, когда там содержалось значительно больше 11 тыс. пленных красноармейцев, сообщает и Ст. Семполовская. В своем отчете она пишет, что в конце 1920 г. в Тухоли содержалось около 15 тыс. пленных, «граждан России и Советской Украины» (Красноармейцы. С. 580).

Что касается утверждения проф. З. Карпуса, возможно ли, «чтобы так много российских военнопленных умерло за столь краткий срок пребывания в Тухоли», то достаточно сослаться на Стефанию Семполовскую, которая так характеризовала уровень смертности среди пленных лагеря Тухоли: «Смертность в лагере столь велика, что согласно подсчетам, сделанным мною с одним из офицеров, при той смертности, которая была в октябре (1920 г.), весь лагерь вымер бы за 4—5 месяцев» (Красноармейцы. С. 586).

Несложные арифметические подсчеты показывают, что осенью 1920 г. месячная смертность в Тухольском лагере составляла 20—25% от среднесписочного состава. Если учесть, что на 1 октября 1920 г. в лагере находился 7981 пленный (Красноармейцы. С.327), то месячная смертность должна была составлять от 1600 до 2000 человек, т. е. от 50 до 66 чел. в сутки.

В уже упоминаемом письме А. Иоффе Я. Домбовскому от 9 января 1921 г. констатируется, что «положение русских военнопленных в Польше настолько бедственно, что по произведенным подсчетам, если принять за норму смертность среди пленных в лагере Тухоли за октябрь месяц минувшего года, в течение полугода должны вымереть все русские военнопленные в Польше. Эти цифры подтверждены польскими военными врачами» (Красноармейцы. С. 467).

О том, что утверждение Ст. Семполовской обоснованно, свидетельствуют вышеприведенные примеры о смертности в польских лагерях, которые считались более «благополучными», нежели Тухоль. Напомним, что в лагерях Брест-Литовска, где содержалось значительно меньше пленных, нежели в Тухоли, бывали дни, когда умирало 180 человек. То есть за месяц могло умереть до 5 тыс. человек. Следует также не забывать, что, по утверждению И. Вильсона в лагере Тухоли «состояние лазарета еще хуже, чем в Стшалкове» (Красноармейцы. С. 344). Напомним, что зимой 1920 г. суточная смертность в Стшалкове не опускалась ниже 70 чел.

Однако проф. З. Карпус упорно утверждает, что лагере Тухоли «больше всего пленных — более 560 чел. — умерло в январе 1921 г.» ((Красноармейцы. С. 27).

О том, что данные, которыми оперирует З. Карпус, просто ложные, свидетельствует уже упомянутая ведомость врачебной комиссии лагерного госпиталя (Тухоли) с февраля по 15 мая 1921 г., из которой видно, «что в лагерном госпитале при общем количестве военнопленных около 15000 было за то же время 23 875 заболеваний, в числе которых эпидемических заболеваний было 6491, а именно сыпной тиф — 1706 чел., возвратный — 2654, брюшной — 124, паратиф — 13, холера — 210, дизентерия — 617, другие эпидемические заболевания — 157. Туберкулезом страдали четыреста пятьдесят семь (457), смертных случаев в лагере Тухоли за то же время было 2561» (Красноармейцы. С. 704—705).

По утверждению проф. З. Карпуса, в Тухоли за год умерло 1950 «большевистских военнопленных». В то же время только согласно статистики тухольского госпиталя только за 3,5 месяца в лагере умерло 2561 пленных. Внимательный читатель скажет, но это общая смертность, а З. Карпус говорит о смертности «большевистских военнопленных». Учитывая, что весной 1921 г. «большевистские военнопленные» составляли 97,5% всех пленных в лагере, можно считать, что смертность среди красноармейцев за февраль — май 1921 г. составила примерно 2500 человек. Интернированные балаховцы и перемыкинцы в количестве 3431 чел. появились в тухольском лагере только в начале осени 1921 г. (Красноармейцы. С. 673).

В итоге получается, что в Тухоли за три с половиной месяца 1921 г. «большевистских военнопленных» умерло на 550 человек больше того количества, что профессор З. Карпус соглашается признать умершими за год. Эта ситуация как нельзя лучше характеризует подход польских историков к установлению реального количества красноармейцев, погибших в польском плену.

Ну, а теперь перейдем к фактам, которые характеризуют действительное положение пленных красноармейцев в Тухольском лагере.

Красноармеец В.В. Валуев, рассказывал, в конце августе 1920 он с другими пленными: «были отправлены в лагерь Тухоли. Там лежали раненые, не перевязанные по целым неделям, на их ранах завелись черви. Многие из раненых умирали, каждый день хоронили по 30-35 чел. Раненые лежали в холодных бараках без пищи и медикаментов» (Красноармейцы. С. 426).

А в морозном ноябре 1920 г. тухольский госпиталь напоминал конвейер смерти: «Больничные здания представляют собой громадные бараки, в большинстве случаев железные, вроде ангаров. Все здания ветхие и испорченные, в стенах дыры, через которые можно просунуть руку… Холод обыкновенно ужасный. Говорят во время ночных морозов стены покрываются льдом. Больные лежат на ужасных кроватях… Все на грязных матрасах без постельного белья, только 1/4 имеет кое-какие одеяла, покрыты все грязными тряпками или одеялом из бумаги» (Красноармейцы. С. 376)..

Сама Ст. Семполовская о ноябрьской (1920 г.) инспекции в Тухоль пишет так: «Больные лежат на ужасных койках, без постельного белья, лишь у четвертой части есть одела. Раненые жалуются на ужасный холод, который не только мешает заживлению ран, но по словам врачей, усиливаем боль при заживлении. Санитарный персонал жалуется на полное отсутствие перевязочных средств, ваты и бинтов. Я видела бинты, сохнущие в лесу. В лагере широко распространен сыпной тиф и дизентерия, которая проникла к пленным, работающим в округе. Количество больных в лагере столь велико, что один из бараков в отделении коммунистов превращен в лазарет. 16 ноября там лежало более семидесяти больных. Значительная часть на земле» (Красноармейцы. С. 585-586).

10 декабря 1920 г. лагерь в Тухоли посетила представитель Польского общества Красного Креста Наталья Крейц-Вележиньская, которая писала: «Всего сейчас в Тухоли 5373 пленных. Лагерь в Тухоли — это т. н. землянки, в которые входят по ступенькам, идущим вниз. По обе стороны расположены нары, на которых пленные спят. Отсутствуют сенники, солома, одеяла. Нет тепла из-за нерегулярной поставки топлива… Нехватка белья, одежды во всех отделениях» (Красноармейцы. С. 437, 438).

Известно, что самыми страшными для пленных были зимние месяцы 1920/21 гг. Как уже отмечалось, 9 декабря 1920 г. в Тухоли после «бани» умерло сразу 45 человек. Других данных о страшной зиме 1920/21 г. В Тухоли не существует. Как уже говорилось, члены подпольного комитета РКП(б) лагеря в Стшалкове утверждали, что в зимний период 1920/21 г. в Тухоли, как и в Стшалкове, «умирало до 300 чел. в день» (Красноармейцы. С. 532).

Попытаемся, основываясь только на документах сборника «Красноармейцы в польском плену…», приблизительно определить численность умерших пленных красноармейцев в лагере Тухоли. Ориентировочно можно говорить только о периоде в 5,5 месяцев, относительно которых существуют документы или свидетельства, прямо или косвенно говорящие о смертности. Октябрь 1920 г., когда, по утверждению Ст. Семполовской, лагерь мог вымереть за 4—5 месяцев — смертность в пределах 1600 чел. Январь 1921 г., когда, по данным проф. З. Карпуса, умерло 560 чел. (согласимся с этой цифрой), и февраль — 15 мая 1921 г., когда в госпитале умерли 2500 чел. Получается, что в Тухоли только за 5,5 месяца умерло 4660 красноармейцев.

На самом же деле, речь должна идти о значительно большем количестве пленных красноармейцев, погибших в Тухольском лагере от разных причин, на чем обоснованно настаивает ряд российских исследователей. Серьезным аргументом в пользу этих суждений является свидетельство руководителя польской военной разведки (II отдела Генерального штаба Верховного командования ВП) подполковника Игнацы Матушевского (Ignacy Matuszewski).

В холодное время тухольский госпиталь напоминал конвейер смерти: польская общественная деятельница, член ЦК МОПР Польши, уполномоченная Российского общества Красного Креста Стефания Семполовская писала о своей инспекции в Тухоль в ноябре 1920 года: «Больные лежат на ужасных койках, без постельного белья, лишь у четвертой части есть одеяла. Раненые жалуются на ужасный холод… Санитарный персонал жалуется на полное отсутствие перевязочных средств, ваты и бинтов… В лагере широко распространен сыпной тиф и дизентерия, которая проникла к пленным, работающим в округе. Количество больных в лагере столь велико, что один из бараков в отделении коммунистов превращен в лазарет. 16 ноября там лежало более 70 больных. Значительная часть на земле».

Смертность от ран, болезней и обморожений была такова, что, по заключению американских представителей, через 5-6 месяцев в лагере вообще никого не должно было остаться.

Эмигрантская русская пресса, издававшаяся в Польше, писала о Тухоли как о «лагере смерти». Газета “Свобода”, выходившая в Варшаве, в октябре 1921 года сообщала, что к тому моменту в лагере Тухоля погибли 22 тыс. человек. Ту же цифру погибших приводит и начальник II отдела Генерального штаба Войска Польского (военной разведки и контрразведки) подполковник Игнацый Матушевский.

В письме от 1 февраля 1922 г. в кабинет военного министра Польши И.Матушевский утверждал: «Из имеющихся в распоряжении II отдела материалов… следует сделать вывод – …побеги [из лагерей. – Авт.] вызваны условиями, в которых находятся коммунисты и интернированные (отсутствие топлива, белья и одежды, плохое питание, а также долгое ожидание выезда в Россию). Особенно прославился лагерь в Тухоли, который интернированные называют «лагерем смерти» (в этом лагере умерло около 22000 пленных красноармейцев)».

Начальник II отдела Генерального штаба Войска Польского в 1920-23 г.г. был самым информированным человеком в Польше по вопросу о состоянии дел в лагерях военнопленных и интернированных. Он располагал исчерпывающими, документально подтвержденными и проверенными сведениями о смерти 22 тысяч пленных красноармейцев в лагере Тухоли. В то время в Польше еще не успели остыть страсти после известной ноты наркома иностранных дел РСФСР Чичерина от 9 сентября 1921 г., в которой тот в самых жестких выражениях обвинил польские власти в гибели 60.000 советских военнопленных.

Официальное подтверждение И.Матушевским факта гибели 22 тысяч русских военнопленных только в одном лагере (из почти полусотни лагерей, созданных в Польше. – Авт.) произвело эффект разорвавшейся бомбы. Впоследствии сведения Матушевского были подтверждены отчетами госпитальных служб.

Российские исследователи С.Стрыгин и В.Швед отмечают:«В сборнике документов “Красноармейцы в польском плену в 1919-1922 гг.” есть свидетельства, на основании которых можно сделать выводы о реальной смертности в Тухольском лагере. Это чрезвычайно важно, так как известно, что в 1919-20 гг. польские власти фактически не вели достоверного учета умерших в плену красноармейцев. Об этом заявляли уполномоченные Международного комитета Красного Креста (МККК), уполномоченная Российского общества Красного Креста Стефания Семполовская и др. Несложные арифметические подсчеты показывают, что осенью 1920 года месячная смертность в Тухольском лагере составляла 20-25% от среднесписочного состава, т.е. от 1600 до 2000 человек». 

Добавим к этому воспоминания местных жителей Тухоли. По их свидетельствам, еще в 1930-х гг. здесь имелось множество участков, «на которых земля проваливалась под ногами, а из нее торчали человеческие останки».

Вторая Речь Посполитая (1918-1939) создала огромный архипелаг из концентрационных лагерей, станций, тюрем, крепостных казематов. Он просуществовал сравнительно недолго, около трёх лет, но и за это время успел уничтожить десятки тысяч человеческих жизней.

Будем помнить об этом!

Специально для РУССКОЙ СИЛЫ по материалам статей Миронов-Тверского Д.А. и Николая МАЛИШЕВСКОГО:

• Польские концлагеря и их русские жертвы
• Тухоль: польский лагерь смерти для русских

подготовил Макс Елев