Интересная вещь история: она часто заставляет оценивать и сравнивать те события, которые происходят сейчас с теми, что уже были. Главное, не забывать об уроках, что уже были пройдены нашими предками и своевременно делать выводы о возможности их применения в современности. Любая забывчивость и нерешительность очень дорого обходится как тем, кто правит, так и простым людям.
«Единственный урок, который можно извлечь из истории, состоит в том, что люди не извлекают из истории никаких уроков» — эти слова Бернарда Шоу как нельзя лучше характеризуют ход истории и особенно в отношениях России и Европы.
И это проявлялось и проявляется не в нежелании и в агрессивности России, а в том, что те государства Европы, которые поддерживала и поддерживает Россия в тот или иной момент подвергаются грабежам и развалам под лозунгами освобождения от якобы тирании России или объединения во благо, начинают впоследствии требовать возвращения своих владений или хлопочут о подтверждении своих прав… что впоследствии приводит к тому что мы видим….
Невыученные уроки прошлых войн
В 2014-2015 годах сошлись две важнейшие юбилейные даты в истории ХХ века – столетие начала Первой мировой войны и семидесятилетие окончания Второй мировой
Возникновение обоих военных пожаров имело свою внутреннюю логику, но если Первая мировая война оказалась неожиданной для подавляющего большинства европейцев, то о Второй мировой этого сказать нельзя. На всем протяжении 1930-х годов в разных уголках мира полыхали конфликты, общемировое значение которых было вполне ясным.
Правда, как оказалось, ясным не для всех. Лидеры западных государств – прежде всего, Великобритании и Франции – вместо противодействия набиравшему силу агрессору в лице гитлеровской Германии взяли курс на его умиротворение. А Польша, например, и сама поучаствовала в расчленении Чехословакии, не забывая при этом выдвигать обвинения против Москвы, предложившей военную помощь Праге. Известно заявление, сделанное в мае 1938 года польским послом в Париже, заверившим американских партнёров в том, что Польша без промедления объявит войну Советскому Союзу в случае, если Москва попытается передислоцировать свои войска в Чехословакию через польскую территорию. Итог такой политики известен: 1 сентября 1939 года Гитлер обрушился всей своей военной мощью не на СССР, на что надеялись в Лондоне или Париже, а на Польшу. Затем пришла очередь других западноевропейских стран, пала Франция.
Окрепший германский фашизм начал перекраивать карту Европы.
Европа своими руками подготовила такой поворот событий. Ещё 10 сентября 1938 года, перед решающей встречей британского премьер-министра Невилла Чемберлена с Гитлером и заключения Мюнхенской сделки по Чехословакии, ближайший советник по политическим вопросам Чемберлена сэр Гораций Уилсон предлагал главе лондонского кабинета солидаризоваться с фюрером, высказывавшим мысль о том, что «Германия и Англия являются двумя столпами, поддерживающими мир порядка против разрушительного напора большевизма».
…Отгремела Вторая мировая, был повержен фашизм, но в западных столицах не спешили менять свои подходы к отношениям с Москвой.
В 1946 году в администрации президента США Гарри Трумэна пришли к выводу о том, что какую бы политику ни проводил СССР само его существование несовместимо с интересами американской национальной безопасности.
Насколько всё-таки устойчивы предрассудки Запада в отношении России!
Они переживают войны, революции, смены форм правления. О том, что Россия должна исчезнуть, говорил на закрытом совещании Объединенного комитета начальников штабов 25 октября 1995 года и президент США Билл Клинтон.
«В ближайшее десятилетие, – говорил он, – предстоит решение следующих проблем: 1. Расчленение России на мелкие государства путем межрегиональных войн подобных тем, что мы организовали в Югославии. 2. Окончательный развал военно-промышленного комплекса России и армии. 3. Установление в республиках, оторвавшихся от России, нужных нам режимов»…
Сегодня на Украине такой «нужный» американцам режим установлен, и там разыгрывается опасный антироссийский сценарий.
Население Донбасса приносится в жертву химерическим прожектам международной изоляции и «наказания» России за возвращение в её состав Крыма. Захотят ли в Белом доме услышать одинокие трезвые голоса тех американцев, которые в отличие от сотрудников администрации Обамы всё-таки знают Россию и которые предупреждают, как это сделал в The National Interest бывший посол США в Москве, а ныне профессор Института перспективных исследований в Принстоне Джек Мэтлок-младший:
«Мы не находимся в состоянии новой холодной войны, но публичные обвинения, требования и угрозы со стороны наших политических руководителей явно способствуют воссозданию такой атмосферы… Если правительство США желает добиться ослабления неправомерного экономического и военного давления Москвы на Украину или российской поддержки сепаратистских настроений в отдельных областях этой страны, оно должно делать все возможное, дабы снизить российские подозрения в том, будто Соединенные Штаты и их европейские союзники плетут интриги, намереваясь отделить Украину от российской сферы влияния и превратить ее в санитарный кордон в целях «сдерживания», а в конечном счете и порабощения России. Однако американские официальные лица и администрация своими действиями и заявлениями, особенно с того времени, когда начались демонстрации на киевском майдане, как будто стремятся усилить подозрения России, а не ослабить их»…
Но есть в истории и ещё один урок – это период так называемых Наполеоновских войн
В начале 19-ого века Европа вступила в период так называемых Наполеоновских войн, под которым подразумеваются войны Франции в период консульства (1799—1804) и империи Наполеона I (1804—14, 1815). Для России это было нелёгкое время. Время коалиций и предательства союзников. Время поражений и побед.
Особенно тяжёлыми были поражения в сражении под Аустерлицем 2 декабря (по юлианскому календарю – 20 ноября) 1805 года, которое вошло в историю как «битва трёх императоров» – Наполеона I, Франца II и Александра I. Россия тогда потеряла 21 тысячу человек. И сражение под Фридландом 14 (2) июня 1807 года, которое завершилось разгромом русской армии. Потери составили от 18 000 до 20 000 человек. Итогом этой победы Наполеона стало подписание 7 июля (по юлианскому календарю – 25 июня) 1807 года унизительного для России Тильзитского мира.
Граф Ливен участвовал вместе с царем Александром в бесславном Аустерлицком сражении, а потом, уже на переговорах в Тильзите, делал первые шаги на дипломатическое поприще. Впервые соприкоснулась с миром высокой политики и его жена. Причём о ходе и содержании переговоров французского и российского императоров она знала даже больше, чем муж. Дело в том, что почти все переговоры с Наполеоном Александр вел лично, не прибегая к услугам переводчика и секретаря-протоколиста. Граф Ливен и другие молодые дипломаты только готовили отдельные бумаги, которые могли понадобиться государю, и о содержании переговоров не знали. В отличие от них Дарья Ливен знала об этом почти из первых рук – от вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны.
Полномочный представитель России вице-канцлер Александр Борисович Куракин подробно информировал мать царя не только о ходе переговоров, но и о намерениях Александра I. Не удивительно, что, когда все и в Тильзите, и в Санкт-Петербурге, и в Москве считали, что царь не пойдет на серьезные переговоры, и уж тем более на союз с Францией, Мария Федоровна знала, что всё уже решено.
Так, например, 22 (10) июня 1807 года, ещё до встречи двух императоров, у Александра Куракина состоялась длительная беседа с царём, в ходе которой Александр I заявил, что главным аргументом в пользу сотрудничества с Францией является поражение под Фридландом и тяжёлое военное положение России. О содержании своей беседы с царём Александр Куракин тут же сообщил Марии Фёдоровне. А та поделилась со своей любимой воспитанницей и фрейлиной Дашенькой Ливен.Таким образом, молодая графиня была в курсе практически всех деталей российско-французских переговоров и впервые проникла в святая святых высшей политики. Но в отличие от своей покровительницы, тайну Дашенька сохранила, опровергнув тем самым расхожее мнение о том, что женщины не умеют держать язык за зубами. Мало того, у неё составилось своё собственное мнение о том, что произошло и каковыми могут быть последствия.
В начале июля 1807 года в Царском Селе в парадных залах Большого Екатерининского дворца давался бал, в честь успешного завершения переговоров в Тильзите. Великосветские дамы замирали от желания быть приглашенными Александром I, который не только прекрасно танцевал, но и любил танцевать. Но к их великому огорчению и жгучей зависти приглашения государя удостоилась молодая супруга генерал-адъютанта царя графиня Дарья Ливен.
— Мне больше нравится имя Доротея, и позвольте я буду называть вас так. Оно подходит вам, в нем слышится что-то неукротимое…
— Ваше величество! Если вы сумели хотя бы на время укротить самого Бонапарта…
— Почему же на время? Наш союз будет продолжительным и прочным.
— О нет, ваше величество! Вспомните мои слова через пять лет.
Государь нахмурился.
— Я еще никогда во время танцев не говорил с женщинами о политике. Посмотрите, какой красивый фейерверк…
Ровно через пять лет, 24 июня 1812 года армия Наполеона форсирует Неман и вторгнется в пределы России. Вспомнит ли тогда Александр нечаянное предсказание Доротеи Ливен?
Но ее он запомнил, И когда в 1809 году отправлял в Берлин нового посла Христофора Ливена, то заявил ему:
— Надеюсь, что ваша супруга будет вам надежной помощницей. И слегка наклонил голову в сторону стоявшей рядом с мужем Доротеи.
В те годы Берлин был одной из самых провинциальных столиц Европы. Никакие важные дела здесь не решались, и назначение сюда можно было расценить как почетную ссылку. Но супруги не особенно переживали. Светская жизнь, хоть и не такая блестящая, как в Петербурге, шла в Сан-Суси своим чередом. Приемы, балы, вечера, карточные игры. Завязывались полезные дипломатические знакомства, которые пригодятся в дальнейшем. В разговорах дипломатов, приезжавших со всех сторон Европы, содержалась интересная информация. Ее получал и сам Ливен, но особенно много ценных сведений узнавала Доротея – перед хорошенькой молодой женщиной языки развязывались, и каждый стремился продемонстрировать свою приближенность к сильным мира сего и знание их секретов. После великосветских бесед супруги вместе составляли отчеты и направляли их в Петербург
Пруссия переживала не лучшие времена: страна была по существу оккупирована французами – в самом Берлине стоял французский гарнизон, король Фридрих-Вильгельм III, личность слабая и нерешительная, канцлера назначал с согласия Наполеона; как писал историк Э. Дени, «среди полного молчания, воцарившегося в Германии, слышны были лишь плаксивые голоса трусливых министров, стремившихся умилостивить Наполеона».
Правда, были среди немцев и патриоты-герои.Вскоре после приезда в Берлин Доротея оказалась свидетельницей зрелища в оккупированном городе невиданного: некий майор Шилль вывел свой гусарский полк на городскую площадь и стал проводить учения. При этом, по описанию очевидца, «Шилль показывал, как надо держать шашку, чтобы отрубить голову французу, и как, переменив позицию, можно отрубить голову и другому французу». Фридрих-Вильгельм III отстранил Шилля от должности и выслал из Берлина. Шилль возглавил партизанский отряд и погиб в бою с французами.
В 1809 году велись боевые действия Франции против Австрии, за всеми перипетиями которых супруги Ливен, находясь в прусской столице, внимательно следили. Им одним из первых стало известно о намерениях австрийского канцлера Меттерниха выйти из войны с Францией и заключить с ней союзный договор (который и был подписан позже, в марте 1812 года). Об антироссийском характере прусско-французских и австро-французских переговоров и о планах Наполеона напасть на Россию супруги Ливен сообщали заблаговременно.
24 февраля 1812 года Пруссия и Франция подписали договор о совместных действиях против России. Фридрих-Вильгельм предоставил в распоряжение Наполеона корпус в двадцать тысяч человек, но, отправляя его в поход против России, тайно послал в Петербург с «покаянием» своего приближенного, прусского фельдмаршала фон Кнезебека, переодетого купцом. Сообщение Ливена об его выезде было последней депешей посла из Берлина. Супруги Ливен покинули его и вернулись на родину.
События развивались стремительно. Еще до нападения Наполеона на Россию было заключено российско-шведское соглашение, направленное против Франции, к которому 5 апреля 1812 года присоединилась Англия, а 18 июля Англия заключила с Россией договор о союзе и помощи. Наступает новый этап российско-английских отношений.
Граф Ливен получает назначение на должность посла в Лондоне. На этом посту он пробудет двадцать два года, период, который явился вершиной разведывательной деятельности светлейшей княгини Доротеи Ливен. Этому титулу она обязана матери мужа, графине Шарлотте-Екатерине Карловне, которая, начиная со времен Екатерины Великой, находилась в фаворе у царской семьи на протяжении четырех царствований. В 1826 году по случаю коронации царя Николая I она со всем нисходящим потомством была возведена в княжеское достоинство с титулом «светлости».
Лондон встречал нового российского посла, любимца Александра I графа Христофора Ливена, приезд которого знаменовал новый период в англо-российских отношениях. И никто даже предположить не мог, какую роль в этих отношениях сыграет его молодая супруга, которая буквально через несколько месяцев заняла видное положение в британском обществе.
Прелестная Доротея или Доротти, как звали Дарью Христофоровну Ливен на английский манер, покорила сердца английских аристократов. Благодаря своему очарованию и живости манер, столь не свойственных чопорному английскому обществу, она сделалась одной из законодательниц мод лондонского общества. Считается, что именно она познакомила англичан с вальсом, который был тогда моден на континенте, но ещё неизвестен в Англии.
Доротея, получившая кое-какой опыт, знакомая с методами сбора информации, умеющая заводить новые связи и создавать вокруг себя атмосферу всеобщей приятности и взаимного доверия, сумела оказаться в центре дипломатической жизни Лондона. Она создала великосветский салон, где собирались выдающиеся дипломаты, политические деятели, писатели, журналисты. Горячие споры о политике, сплетни о жизни королевского двора, писательские диспуты – ничто не минует ушей любознательной Доротеи.
Русскому правительству нужна была точная информация о политике Англии в отношении России и европейских государств, где в эти годы шли наполеоновские войны.
На смену правительства Персиваля пришло правительство Ливерпуля, который занял место премьера на целые пятнадцать лет. Министром иностранных дел стал лорд Каннинг, который впоследствии займет важное место в жизни Доротеи. Пока же молодой министр был нечастым посетителем ее салона, вежливым поклонником и приятным рассказчиком.
Многое из того, что говорил он и его собеседники, становилось достоянием супругов Ливен. Они были постоянно в курсе всех политических новостей и слухов. Начало их деятельности в Лондоне совпало с «золотым веком» отношений между Россией и Англией, объединенных войной с Наполеоном.
Как-то раз Доротея поделилась с мужем случайно услышанной фразой и своими размышлениями по этому поводу. Тот пришел в восторг и… предложил жене самостоятельно составить депешу министру иностранных дел Нессельроде.
Надо сказать, что граф Ливен старался не утруждать себя излишней работой, и коль скоро у него появилась такая помощница, постепенно отстранился от переписки и других дел. Не случайно в истории русской дипломатии граф Ливен, проведший послом в Лондоне двадцать два года, почти не упоминается. По свидетельству известного писателя-мемуариста Ф.Ф. Вигеля, Доротея «при муже исполняла должность посла и советника и сочиняла депеши».
Надо добавить, что несколько лет спустя в Лондон на должность секретаря посольства прибыл молодой А.М. Горчаков, будущий министр иностранных дел и канцлер Российской империи, тот самый, которому еще в лицее Пушкин предсказал блестящее будущее:
Тебе рукой Фортуны своенравной
Указан путь и счастливый и славный.
Понятно, что при таких помощниках Ливену оставалось лишь наслаждаться жизнью, чем он, в сущности, и занимался, предоставив те же возможности и своей супруге, так что их брак вскоре приобрел довольно свободный характер.
Война с Наполеоном шла к счастливому завершению. Граф Нессельроде, вступивший в прямую переписку с Доротеей, обсуждал с ней вопросы послевоенного устройства Европы. Она с мужем (точнее, муж при ней) были приглашены на знаменитый Венский конгресс, собравшийся в октябре 1814 года.
Венский конгресс 1814-1815 годов
Еще до официального открытия в ноябре он был, как теперь говорят, «обречен на успех». Ведь он стал первым в истории блестящим собранием почти всех властителей европейских государств. Был приглашен и представитель Франции Талейран.
Конгрессу предшествовали закулисные переговоры союзников друг с другом, а иногда и с бывшими противниками: их интересы во многом расходились или совпадали. Именно из депеш, поступивших из Лондона, русское правительство узнало о тайном договоре между Австрией и Англией, подписанном в Праге 27 июля 1813 года о фактической передаче итальянских монархий во власть австрийского императора Франца. А Россия могла дать на это свое согласие только при решении в ее интересах прусской и польской проблем. От их решения зависел успех конгресса. Сообщения Доротеи Ливен помогли Александру и графу Нессельроде сформулировать российскую точку зрения на обсуждавшиеся вопросы.
Итак, в 1814 года начал работу международный Венский конгресс, который по плану должен был продлиться около полутора месяцев. Вряд ли до этого в обозримом прошлом были примеры подобного представительного собрания царственных особ, какое наблюдалось в Хофбурге в эти дни: здесь присутствовали два императора (русский и австрийский), четыре короля (прусский, баварский, вюртембергский и датский), бывший вице-король Италии Эжен Богарне, два наследных принца и главы княжеских европейских домов целыми сотнями.
Вот как французский историк А. Сорель описывает обстановку конгресса:
«Вена была переполнена дипломатами. Все настоящие или мнимые государства, которые с 1798 года либо подвергались грабежу, либо сами грабили других, требовали возвращения своих владений или хлопотали о подтверждении своих прав… Всего здесь собралось двести шестнадцать представителей разных стран. Затем начали съезжаться и монархи… Начались бесконечные, ставшие легендарными празднества, и, по преданию, издержки на них достигли сорока миллионов франков. Но, несмотря на празднества, настроение там было далеко не мирное. Немецкий дипломат Гагерн рассказывает, что, приехав в Вену 15 сентября, он уже 21-го слышал разговоры о войне…»
Конгресс проходил в атмосфере непрерывных интриг, секретных встреч, взаимоисключающих обещаний, подкупов высших должностных лиц и использования всех методов тайной дипломатии, включая подключение к ней великосветских львиц и многоопытных куртизанок.
Главными действующими лицами конгресса, не считая монархов, были представители России, Англии, Австрии и Франции – Нессельроде, Кэстльри, Меттерних и Талейран.
Несмотря на то, что на конгрессе присутствовали многочисленные представители практически всего европейского ареопага, даже крошечных немецких и итальянских княжеств, определять послевоенную политику континента должны были четыре союзные державы-победительницы, как бы сейчас сказали, Большая четвёрка. Но лишь только в Вене появился представитель побеждённой империи Наполеона (судьбу завоеваний которой, кстати, тоже решали здесь же) опытный и изворотливый дипломат Шарль Морис де Талейран-Перигор, Франция в его лице заняла самую активную позицию, постепенно став равноправным партнёром сторон в переговорах. В очередной раз предав Наполеона, он поступил на службу к воцарившимся Бурбонам и в Вене с блеском проявил весь свой талант интригана. Его интриги были исключительно изощренны, время было чувственное и страшно далекое от нравственных основ курса дипломатии: Через и своих любовниц и своих друзей, и через друзей своих любовниц, и через любовниц своих друзей Талейран почти беспроигрышно играл на бирже: ведь он заблаговременно знал, как сложится ближайшее политическое будущее… (академик Евгений Тарле)
История учит Россию не заключать союзов с Европой
Священному союзу, созданному Россией после освобождения Европы от Наполеона, исполняется двести лет. Его целью было не допустить новых войн и подрывающих развитие стран революций, на практике же Петербург столкнулся с предательством европейских союзников и клеймом «главного жандарма Европы». К сожалению, этот урок был выучен нами плохо, – пишет Дмитрий Лысков в своей статье “История учит Россию не заключать союзов с Европой”
От провозвестника ООН или хотя бы Лиги наций до замешанного на религиозном мистицизме реакционного альянса монархов, подавляющих любые ростки свободы, – так трактуется сегодня Священный союз, созданный Александром I ровно двести лет назад, 26 сентября 1815 года. Союз Пруссии, Австрии и Российской империи, к которому за годы существования присоединились практически все христианские монархии того времени. И который они сами же с удовольствием и в кратчайшие по историческим меркам сроки расчленили, ополчившись, как водится, на Россию.
«В конце XX века мы вновь пытались упасть в объятья Европы, «вернуться на столбовую дорогу цивилизации». И делали это с таким шокирующим энтузиазмом, как будто уроки истории просто забыли»
В то время Российской империи не удалось объединить европейский мир на принципах братства, фактического стирания границ и христианской добродетели в отношениях между державами. Хотя условия складывались благоприятные: Европа пребывала в шоке от только что закончившихся наполеоновских войн и была полна решимости предотвратить их повторение. Кроме того, попытка, предпринятая российским императором, была довольно решительная, а подход был избран нестандартный.
Договор о создании Священного союза предусматривал «Во имя Пресвятой и Нераздельной Троицы» взаимные отношения между державами «подчинить высоким истинам, внутренним законам Бога Спасителя», а в мировой политике «руководиться заповедями сей священной веры, заповедями любви, правды и мира». Так как Священное писание повелевает всем людям быть братьями, подписавшие договор монархи «пребывают соединенными узами действительного и неразрывного братства», «почитая себя как бы единоземцами». Они оказывают «друг другу услуги», протягивают руку помощи, проявляют «взаимно доброту и любовь», почитая во всем себя «как бы главами единого народа христианского».
Это буква и суть договора о создании Священного союза, и остается только недоумевать, почему сегодня, например, его не пытаются трактовать в том числе как попытку создания Россией Евросоюза еще в начале XIX века.
В действительности все аналогии в истории скорее ложны, чем способны действительно приблизить к пониманию процессов, происходивших сотни лет назад. Естественно, Священный союз не являлся аналогом ни ЕС, ни ООН, ни Лиги Наций своего времени. Но он также не являлся реакционным объединением монархов с целью подавления революционных настроений в Европе, как однозначно характеризовала его советская историография. Чем он являлся на самом деле, не вполне поняли даже сами монархи, которым текст договора был предложен на подпись. Австрийский император поначалу недоуменно заявил: «Если это документ религиозный, то это дело моего духовника, если политический, то это дело Меттерниха» (австрийский министр иностранных дел). В свою очередь король Пруссии явно подписал документ из вежливости, не желая расстраивать спасителя королевства в наполеоновских войнах – своего царственного брата Александра I.
Договор был не более чем декларацией, не содержащей конкретных обязательств, зато с обилием странной, густо замешанной на религии фразеологии, существенно отличающейся от общепринятого дипломатического языка. Обычно это объясняют впадением Александра I в мистицизм. Но скорее следовало бы говорить о впадении российского императора в идеализм – в отличие от своих коллег, он действительно придавал этому внешнеполитическому акту серьезное значение.
Какой-либо угрозы в создании Священного союза никто не увидел. Британское внешнеполитическое ведомство по требованию парламента даже проводило специальное исследование по данному вопросу, выискивая скрытые смыслы как в документе, так и в самом факте создания нового объединения. Его выводы можно охарактеризовать одним жестом – пожатием плечами.
Вне пределов моральной сферы договор действительно ничего не значил. Другой вопрос, что подписавшие его монархи договорились периодически встречаться для обмена мнениями и согласования позиций. Так на полях Священного союза возникла, выражаясь современным языком, дискуссионная площадка, быстро ставшая центром принятия решений европейского масштаба.
Достаточно взглянуть на повестку дня первого же – Ахенского – конгресса держав и на состав участников, чтобы понять: «площадка для обмена мнениями» явно вышла за рамки как Священного союза, так и собственно обмена мнениями. Участвовали: Великобритания, Австрия, Пруссия, Российская империя, Франция. Обсуждали: вывод оккупационных войск из Франции, вопрос о датско-шведско-норвежских разногласиях, баварско-баденский территориальный спор, безопасность торгового мореплавания, меры по пресечению торговли неграми, гражданские и политические права евреев, умиротворение восставших испанских колоний в Южной Америке – и так далее.
Всего Священный союз за годы своего существования успел провести четыре конгресса – со все более широким составом участников и все более серьезными, мирового масштаба проблемами на повестке дня. Именно на этих конгрессах принимались решения о подавлении революции в Неаполитанском королевстве (силами Австрии), подавлении революции в Испании (силами Франции), отказе в помощи восставшей против османского владычества Греции (освободительная борьба была сочтена революционной, Россию убедили на время отказаться от вмешательства), об интервенции в американские колонии Испании (здесь воспротивилась уже Великобритания, признав, исходя из своих интересов, их независимость). На конгрессах же выявились существенные разногласия между державами-участницами.
Несмотря на то, что с 1820-х годов Священный союз был раздираем противоречиями, Французская революция 1830 года, революции в Бельгии и Варшаве вдохнули в объединение новую жизнь. Летом 1849 года по просьбе императора Австрии Франца-Иосифа I пришедший на смену Александру I российский император Николай I подавил революцию в Венгрии. В благодарность за это Россия (одна Россия – из всех участников Священного союза и всех участников подавления европейских революций) и получила прозвище «жандарма Европы».
Еще раз отблагодарили Николая I во время Крымской войны 1853 года. Англия, Франция и Сардинское королевство выступили против России на стороне Турции, а Австрия и Пруссия, возглавляемые братскими монархами, предпочли нейтралитет, угрожая, впрочем, ближе к концу войны, выступить против Петербурга. В один миг все договоры перестали существовать, надежды Николая I на пророссийский настрой европейских монархов не оправдались: черноморские интересы воюющих держав оказались важнее европейских коалиций с участием России.
Зато неудачная для России Крымская война породила новую коалицию: Османская империя, Франция, Британская империя, Австрия, Сардиния и Пруссия в 1856 году на Парижском конгрессе выступали как союзники с солидарной антироссийской точкой зрения, гарантируя целостность Турции и демилитаризацию Черного моря.
Так бесславно закончился для России Священный союз – не первый и не последний в истории нашей страны союз с европейскими державами, имеющий громкое название, неясную суть и печальные последствия. Достаточно вспомнить, что участие империи в антинаполеоновских коалициях вначале явилось причиной заключения позорного Тильзитского мира, а невозможность соблюдать его условия определило нападение Франции на Россию в 1812 году. Дальше – хуже: «сердечное согласие» Антанты в начале XX века обернулось дележом российских ресурсов и территорий во время революции 1917 года и прямой военной интервенцией.
В конце XX века мы вновь пытались упасть в объятья Европы, «вернуться на столбовую дорогу цивилизации», «в общий европейский дом». И делали это с таким шокирующим энтузиазмом, как будто уроки истории просто забыли.
Великий князь Александр Михайлович писал:
«Каждый раз, когда Россия принимала участие в борьбе каких-либо европейских коалиций, ей приходилось впоследствии лишь горько об этом сожалеть. Александр I спас Европу от Наполеона I, и следствием этого явилось создание на западных границах Российской империи могучих Германии и Австро-Венгрии. Его дед Николай I послал русскую армию в Венгрию для подавления революции 1848 г. и восстановления Габсбургов на венгерском престоле, и в благодарность за эту услугу император Франц-Иосиф потребовал себе политических компенсаций за свое невмешательство во время Крымской войны. Император Александр II остался в 1870 году нейтральным, сдержав таким образом слово, данное императору Вильгельму I, а восемь лет спустя на Берлинском конгрессе Бисмарк лишил Россию плодов ее побед над турками. Французы, англичане, немцы, австрийцы – все в разной степени делали Россию орудием для достижения своих эгоистических целей».
Специально для "РУССКОЙ СИЛЫ" подготовил Макс Елев